Арриквиатари (СИ)

В переговорах большей частью участвовал Валентий, грузная леди-кузнец предпочитала слушать, предоставляя честь чесать языком своему союзнику по несчастью. Суть всей затеи заключалась в желании новоприбывших устроиться в Лабиринте с минимальными изменениями в привычном укладе жизни. Железячник по феншую разложил на столе стопки бумаг и свитков с правилами и традициями клана и начал настойчиво торговаться за каждый пункт списка. По первости Сколотов думал, что сможет учесть некоторые особенности в традициях переселенцев, вписав их в разномастное общество Лабиринта, но по мере споров эта надежда становилась все более призрачной. Его оппонент действовал как заправский крючкотвор, заваливая собеседника документами и постановлениями многолетней давности. Железячники за время существования накопили такой багаж писаных и неписанных правил, что им могли позавидовать некоторые государства, каждый новый член совета мастеров начинал свою деятельность со внесения изменений и уточнений в законы, голосования шли одно за одним, а по факту половина всего принятого банально не работало или не исполнялось. В ходу оказались противоречащие друг другу указания и правила с самой широкой трактовкой. Собрав воедино всю законодательную систему Железячников, ее с чистой совестью можно было отправить на помойку; в Амиладее многие кланы обходились здравым смыслом, привычками и, в сложных случаях, решениями лидеров или советов. Как и каким образом бюрократический монстр умудрился вырасти в неблагоприятной среде города-помойки, оставалось только гадать. Повоевав с непробиваемым блюстителем правил, Сколотов был вынужден спуститься на уровень ниже по шкале толерантности и, взяв в руки перо, начал безжалостно вычеркивать лишние, по его мнению, пункты законодательства. В итоге осталось не более десятой части, по которым он готов был договариваться дальше, но еще через сорок минут споров планка терпения съехала до нуля. Сольвейн, плюнув на всякие приличия, сообщила Валентию в лоб, что у них тут продвинутая форма социального устройства под лозунгом “я права, а все остальные дураки”, и самые правые выбираются по объемам груди, так что она в связи с подавляющим превосходством в этом параметре является законодательной, исполнительной и судебной властью в одном лице, так что теперь жить будем так: гражданин Лабиринта имеет право защищать свой дом до последнего вздоха, работать на общее благо до упаду и гордиться тем, что их инновационное общество предусматривает для всех одни только права и никаких обязанностей. А кто против, имеет законную возможность отойти на пару километров от крепи и выразить свое возмущение в любой удобной ему форме, главное, чтобы после этого назад не возвращался. Так и живем, мол, до тех пор, пока жизнь в городе не устаканится, а пока у нас военное положение и тирания.

Побугуртив еще минут пятнадцать, Железячник согласился с завуалированным ультиматумом и стал пригоден к конструктивному диалогу. Обсудив все и вся, собрание пришло к соглашению, по итогам которого все военные силы собрались под командованием Коротара, жилищные вопросы переадресовывались Лирэе, а прихваченные беженцами запасы передавались в общак. В заключительной части переговоров активно поучаствовала Янака, внеся немалый вклад в преодоление упрямства своего друга.

Довольный, но до предела вымотанный Сколотов вывалился из переговорной спустя три часа, голова гудела, будто в ней обосновался целый рой пчел; по крайней мере теперь он понимал, почему старик так резко катапультировался с переговоров, переупрямить Валентия без чреновредительства мог только человек с кучей прокаченной харизмы, именно на этот параметр Олег списывал удачное завершение их общения. Там в коридоре его и отловил Стиф, утащив Сольвейн в дальнюю часть жилого сектора. Преодолев несколько поворотов, они вышли к комнатам, занятым несостоявшимися Железячниками, переселившимися в Лабиринт самыми первыми. Воин отловил пробегающего мимо пацана и отправил его собирать народ. Взгляд Соль сам собой опустился на перемотанный обрубок руки мальчика, разжигая внутри немного притухший за прошедшее время гнев, у нее набралось много долгов в городе, и пока все они не будут розданы адресатам, она ни за что не покинет Амиладею.

Их появление вызвало непонятную суету: женщины споро отлавливали бегающих детей и уводили их из коридора, а мужики торопливо собирались в закрытом зале. Стиф остановился, попросив Сольвейн немного подождать, пока народ закончит приготовления непонятно к чему. Любопытство распирало изнутри, но волшебница держалась, не задавая лишних вопросов. Мужское сознание успешно воевало с женским нетерпением, хотя борьба протекала на грани, одно только чувство собственного достоинства удерживало ее от того, чтобы немедленно засунуть свой носик за прикрытую дверь.