Арсен Люпен

Он поспешно присел на корточки и приложил ухо к груди несчастной.

– Нет, – через секунду вымолвил он. – Сердце еще бьется. Но биться ему осталось недолго. За дело, друзья. Через десять минут все должно быть кончено.

13. «Или́, Или́! Лама савахфани?»[28]

Приготовления были недолгими, и Ворский принял в них деятельное участие. Прислонив лестницу к стволу дерева, он одним концом веревки обвязал жертву, другой перекинул через ветку и, сидя на верхней ступеньке, объяснил сообщникам:

– Послушайте, вам остается лишь потянуть за веревку. Поставьте женщину сначала на ноги, и один из вас пусть не дает ей упасть.

Ворский замолчал. Однако поскольку Отто и Конрад о чем-то тихо переговаривались, он воскликнул:

– Эй, вы там! Могли бы и поспешить! Если кто-нибудь захочет всадить в меня стрелу или пулю, то мишень из меня неплохая. Ну что, готово?

Приспешники не отвечали.

– Да, нрав у нее крутой! Что там у вас? Отто! Конрад!

Ворский спрыгнул на землю и набросился на них:

– Хороши, нечего сказать! Если и дальше будет так продолжаться, мы не уберемся отсюда и завтра утром… и тогда все пропало. Отвечай же, Отто!

С этими словами Ворский направил луч света ему в лицо.

– Ну что там? Отказываешься, что ли? Так и скажи! А ты, Конрад? Это что, стачка?

Отто покачал головой:

– Ну, стачка – это уж слишком. Но мы с Конрадом не рассердимся, если вы нам кое-что объясните.

– Объясню? Какие же объяснения тебе нужны, тупица? Насчет дамочки, которую мы собираемся казнить? Или насчет мальчишек? Настаивать бесполезно, друзья мои. Предлагая вам это дело, я ведь сказал: «Согласны идти со мной с закрытыми глазами? Дело будет грязное, придется пролить много крови. Но в результате – кругленькая сумма».

– В ней-то все и дело, – проговорил Отто.

– Говори яснее, балбес.

– Это вы должны говорить яснее и припомнить условия нашего соглашения. Ну-ка, что вы тогда сказали?

– Тебе это известно не хуже моего.

– Вот именно. Но я хочу освежить условия у вас в памяти и поэтому прошу повторить.

– Меня память не подводит. Клад – мне, а из него двести тысяч франков вам на двоих.

– Так, да не так. К этому мы еще вернемся. А сейчас поговорим о пресловутом кладе. Мы уже две недели выбиваемся из сил, живем среди крови и кошмарных преступлений, а на горизонте – ничего!

Ворский пожал плечами:

– Ты глупеешь не по дням, а по часам, мой бедный Отто. Тебе известно, что прежде нужно кое-что сделать. Сейчас сделано все, кроме одного. Через несколько минут мы покончим и с этим, и тогда клад – у нас в руках.

– Откуда нам это знать?

– Неужели ты думаешь, что я стал бы делать все, что сделал, если бы не был уверен в результате, как… как в том, что живу? У нас все шло строго по порядку, как было намечено заранее. Последнее действие произойдет в условленный час, и дверь откроется.

– Дверь в ад, – насмешливо заметил Отто, – так, во всяком случае, называл ее Магеннок.

– Как бы ее ни называли, она ведет к кладу, который я и добуду.

– Ладно, – согласился Отто, на которого доводы Ворского произвели впечатление, – пусть будет так. Но кто поручится, что мы получим свою долю?

– Вы ее получите по той простой причине, что, добыв клад, я стану обладателем несметных сокровищ и не доставлю себе неприятности из-за каких-то двухсот тысяч франков.

– Даете слово?

– Ну разумеется.

– Слово, что все условия нашего договора будут соблюдены?

– Конечно. А к чему это ты клонишь?

– А к тому, что вы гнусно нас облапошили, наплевав на одно из условий нашего соглашения.

– Да что ты такое несешь? Ты понимаешь, с кем ты разговариваешь?

– С тобой, Ворский.

Ворский схватил сообщника за грудки.

– Это еще что! Да как ты смеешь меня оскорблять! Как ты смеешь мне тыкать?

– А почему бы и нет, раз ты меня обобрал?

Еле сдерживаясь, Ворский проговорил дрожащим голосом:

– Говори, но будь начеку, малыш, ты затеял опасную игру. Говори.

– Значит, так, – начал Отто. – Кроме клада, то есть наших двухсот тысяч франков, мы договорились – и ты, подняв руку, поклялся в этом, – что любые деньги, которые мы найдем, пока занимаемся этим делом, будут поделены на две половины: одна – тебе, другая – нам с Конрадом. Так?

– Так.

– Тогда давай, – потребовал Отто, протягивая руку.

– Что давать? Я ничего не нашел.

– Врешь. Когда мы отправляли на тот свет сестер Аршиньа, у одной из них под блузкой ты нашел припрятанные деньги, которые мы не смогли отыскать в доме.

– Вот еще новости! – воскликнул Ворский тоном, в котором слышалось смущение.

– Это чистая правда.

– Докажи.

– А ты достань приколотый у тебя изнутри к рубахе пакетик, перевязанный бечевкой.

С этими словами Отто ткнул Ворского пальцем в грудь и добавил:

– Доставай, доставай и выкладывай половину.

Ворский молчал. Он был ошеломлен, как человек, который никак не поймет, что происходит, и тщетно пытается догадаться, каким образом противник раздобыл оружие против него.

– Сознаешься? – осведомился Отто.

– А почему нет? – ответил тот. – Я хотел рассчитаться потом, сразу.

– Лучше рассчитайся сейчас.

– А если я откажусь?

– Не откажешься.

– А если все-таки?

– Тогда берегись.

– А чего мне бояться? Ведь вас всего двое.

– Нет, по крайней мере трое.