Арсеньев Сергей Владимирович.Пионер Советского Союз

было и кухни. Лена наврала ещё, что почитать хочет книжку интересную, не может

терпеть, и читать за едой будет. И утащила себе в комнату миску с пельменями. Я

слышал, как мама её ещё удивлялась, зачем, мол, ей тридцать пельменей, не съест

она столько. Но Лена настаивала, что съест, она голодная.

Потом Лена закрыла у себя в комнате дверь на защёлку (да, дверь запирается у

неё изнутри!), мы с ней сели на её кровать и стали пельмени со сметаной

трескать. На кровати мы сидели, так как у Лены только один стул в комнате был, больше сидеть негде. А ещё Лена ухитрилась стянуть с кухни две вилки, одной есть

нам не пришлось. Я старался есть поменьше, чтобы не обожрать девочку, но это

оказалось совершенно напрасно. На тарелке ещё восемь пельменей оставалось, когда

Лена пыхнула, отвалилась, и шёпотом сообщила мне, что всё. Больше в неё не

лезет. И пришлось эти восемь пельменей мне доедать. Еле съел, пельмени на вкус

напоминали завёрнутые в размокшую обёрточную бумагу кусочки резины. Сметана тоже

странная была, какая-то неправильная. Но съел я, а то неудобно, я в гостях же.

Тем более, хозяева и сами эту дрянь едят. Значит, еда как минимум не отравлена.

Мне ещё и с довольным видом пришлось всё есть, чтобы Лена не обиделась. Вот её

бы к нам в гости привести, да угостить пельменями, которые баба Настя готовит.

После тех пельменей, она свои резиновые из будущего и в рот бы не взяла. Думаю, либо готовил эти пельмени, что я с таким трудом впихнул в себя, кто-то ну

совершенно неумелый (вроде нашего Вовки), либо искусство их приготовления было

утеряно.

А вот чай после пельменей мне с Леной из одной чашки пить пришлось, по

очереди отхлёбывая. Стянуть в свою комнату две чашки Лена не смогла, это совсем

странно выглядело бы.

Только зря я чай пил, ой зря. Не подумал как-то о последствиях. Родители

Ленины не спали ещё, а мне, у меня… ну, чай этот дурацкий. Блин.

Как Ленка в туалет водила меня - отдельная история. Целую операцию провернули

с ней. Ленка нарочно громко шумела, напевала, а я даже без тапочек крался, в

носках одних, не шуметь чтобы. А в туалете… не, не скажу, позорище такое. Я её

хоть и в угол носом поставил и заставил не только зажмуриться, но и уши заткнуть

себе, но всё равно стыдно. Хорошо, это не надолго, Ленка завтра обещала меня

обратно отправить.

Почему не сегодня? А не знаю, Ленка как-то невнятно объясняет. Говорит, окно

у неё всё время открывается только с 13: 22 до 13: 52 по Москве. А потом

схлопывается, она специально замеряла время. И открывается окно в одно и то же

время прошлого, в 8 утра 10 июля 1940 года. Зато пространство она выбирать может

немножко, это окно ездит у неё.

Что за окно и как она управляет им? Да не знаю я, а Ленка темнит. В подвале у

неё это окно, но рассказывает она о нём очень скупо, говорит, не нужно знать

тебе. Вообще она мне ничего почти не говорит. Даже когда коммунизм у них тут

построили, и то не говорит. По истории после июля 1940 года из неё клещами не

вытянешь ничего. Почему-то только всё советует уехать из Ленинграда в следующем

году, как только каникулы летние начнутся. Ага, уехать! Как будто от меня это

зависит! И куда я уеду? А родители? А Вовка? Но Ленка настаивает. Говорит, бери

Вовку своего в охапку и хоть беги. Но чтобы к середине июня в Ленинграде вас не

было обоих. Лучше всего, говорит, куда-нибудь в Алтайский край свалить, там

пожить. Ненормальная. Да кто нас пустит-то туда? И что мы там делать станем? Тем

более, я и не хочу из Ленинграда уезжать, это ведь мой город любимый!..

Утром Ленка в школу ушла, а я под кроватью её опять затихарился. Ночью-то мы

с Ленкой на кровати её спали, рядом. У меня, правда, своя подушка была и своё

одеяло, но всё равно тесновато было. Ну и, вообще-то, волнительно. С девчонкой в

одной кровати! Ух! Хорошо хоть, одеяло она мне отдельное дала. Спать под одним

одеялом с ней я бы точно не смог, опозорился бы.

Ленкин папа ушёл ещё раньше неё, а мама примерно через полчаса после Лены. Я

остался в квартире один и, полежав на всякий случай минут пять под кроватью, осторожно вылез. Никого.

Сходил умылся, потом чай заварил себе в Ленкиной чашке. У них тут чайник

такой интересный, электрический. Вообще всё на электричестве в будущем! Плиты

нормальной вовсе нет. То есть, плита есть, но и она электрическая. Я-то сначала

дрова искал да спички. Потом головой подумал, и начал искать место, куда дрова

пихать. Не нашёл. Но как-то они ведь готовят еду себе! Вот так и открыл я, что

плита у них электрическая. А дров совсем нет. И спичек я не нашёл.

И действительно, ну зачем им спички? Чего поджигать-то? Если покурить только, а больше они и не нужны ни для чего.

С плитой я разобрался, я не питекантроп всё же, как Ленка обзывает меня.

Разобрался. Ну, не с первой попытки, но разобрался. Кашу себе сварил манную

(манка в шкафу была, а молоко - в холодильном ящике; вот бы нам домой такой, всё

холодное даже летом там! Не, хорошо жить при победившем коммунизме!). Да, кашу

сварил. Угу. С окном только намучался, оно так открывается сложно, ужас! Но

открыл всё же как-то. А то тут на кухне совсем находиться нельзя было, всё в