Арт-Джаз

На четвертом этаже их действительно уже ждали. Теперь уже другой врач – высокий и худой – начала давать свои указания. Мать Арта завезли в палату, где уже было занято две койки.

– Так, перекладываем, – скомандовал худой медик. – Осторожно! Осторожно же!

Светлана Евгеньевна оказалась, наконец, на больничной койке. Высокий оглядел ее скептическим взглядом, поморщился, почесал затылок, а потом, глядя сверху вниз на Олю, деловито заговорил:

– Сразу видно, что удар был по полной программе. Обширный инфаркт – сто процентов. Сейчас снимем все показатели, кардиограмму сделаем. Но я вам и так все скажу. Вернее, уже сказал. Сестра дежурная в конце коридора у нас. Советую зайти, чтобы ночью самой спокойно спать, а не дежурить тут. Она сама вам все скажет. Меняются они через день, так что лучше не забывать с ними общаться. А инфаркт обширный – это как пить дать.

– Сколько она здесь может пролежать, – перебила его Оля.

– Месяц может легко. Конечно, можете хоть через неделю домой, но все равно сиделка будет нужна. Если понадобится, то я вам скажу куда обратиться. Наши сестры – отличные специалисты. На дому тоже работают. Ко…

Он хотел еще что-то сказать, но это слушать Оле было уже совсем не интересно. Она быстрым шагом направилась по коридору в сторону кабинета дежурной сестры, которой, по всей вероятности, тоже предстояло отстегнуть за милосердие.

– Можно?– она, предварительно постучав, открыла дверь кабинета.

– Можно, – не поднимая глаз от листа бумаги, на котором она что-то писала, ответила сестра. – Что вы хотели.

– У меня здесь…родственницу положили, я бы вас хотела попросить последить за ней ночью. Ну, чтобы все в порядке было.

Оля положила на стол несколько сотенных купюр.

– Послежу, конечно, – улыбнулась дежурная сестра. – В какой палате, фамилия как?

Оля назвала номер палаты и фамилию Крыловых.

После она вернулась в палату, дождалась возвращение Высокого, как она про себя окрестила врача, задала ему еще несколько вопросов и поехала домой. Ей был нужен отдых.

В голове было пусто. Абсолютно пусто. И в душе тоже. Она пыталась прислушаться к себе, понять, что чувствует. Но ничего не получалось. Внутри словно все умерло. Организм функционировал по-прежнему, но эмоции улетучились. Все стало все равно. Безразлично.

«Что воля, что неволя…», – пришло ей на ум.

В метро она рассматривала скучающих людей, которые куда-то ехали, каждый со своими мыслями, со своим грузом. Кто-то из них улыбался, кто-то грустил. Все это можно было прочесть на их лицах…

– Ты чего печальная такая, красавица? – услышала она где-то сбоку, не поняв сначала, что это говорят ей. Но голос настойчиво продолжил:

– Гордая? Это правильно – женщина должна быть гордой.

Она повернула голову и увидела рядом с собой невысокого кавказца с добрыми глазами, весело горящими под низко надвинутой кепкой. Выглядел он прилично – вроде не торгаш с рынка.

– Да какая я гордая? – Оля отвечала машинально. Ей, в сущности, было все равно, с кем и о чем говорить.

Кавказец улыбнулся.

– Я смотрю, настроение у тебя не очень хорошее?

Последние слова заглушил шум поезда, пришедшего на соседний путь. Оля не расслышала, а потому переспросила:

– Какое?

– Печальное. Случилось что-то? Знаешь, у нас на Кавказе говорят, что свою беду каждый переживает в одиночестве, но выбирается из нее с помощью хороших людей.

Оля пожала плечами:

– Мы не на Кавказе, слава богу.

Поняв, что прозвучало это не совсем корректно, она хотела поправиться, но потом передумала – сил на это не было. Пусть думает, что хочет. Не до него. И вообще, чего он привязался? Что ж за люди-то такие?

– Я не расположена к беседам. Извините, – сказала она и отвернулась.

Кавказец проехал еще пару станций и вышел. Перед тем, как двери закрылись, он бросил прощальный взгляд на Олю, которая поспешила отвести глаза.

Черные туннели метро, мелькание станций, мелькание лиц – все было сном. А где-то внутри потихоньку начинало пробуждаться что-то страшное, что-то, грозящее обернуться настоящей катастрофой, несущее великую беду. Она чувствовала это. Ощущала каждой клеткой своего тела. И это нечто, словно ребенок зрел в ее теле, но только с какой-то пугающей скоростью.

Месяцы сжимались в дни, дни в минуты, а минуты в секунды. Быстротечность времени нарастала. Поезд мчался быстрее, а стены туннеля за мутным стеклом с рекламой какого-то магазина сливались в единое полотнище, которое черным саваном накрывало состав.

Следующая станция…осторожно…следующая станция…осторожно… И так до бесконечности.

Она поняла, что время пришло. Что наступил последний отсчет. Плод созрел и рвется наружу, разрывая ее плоть. Ее затрясло. По телу прошел озноб

Пять…

Четыре…

Три…

Два……

Один…

Она больше не могла стоять. Упав на колени, Оля обхватила голову руками и закричала.

Это пришло осознание.

Глава 19

Дышать было трудно. Пот ручьями тек по телу Арта, делая его липким. Преодолевая отвращение и мечтая о душе, Арт бежал за Катей, которая, как он понял, не плохо ориентировалась в этом странном незнакомом мире.