Арт-Джаз

На поверхности жизнь продолжала бить ключом. Все куда-то шли, откуда-то возвращались, о чем-то разговаривали, смеялись. Они ко всему привыкли. Они жили в своей повседневности, где свинец небе с ядерными осадками — просто еще одна данность. Арту стало совсем тяжело — в глубине души он прекрасно понимал, что у людей просто нет другого выхода. Что им еще оставалось делать? Проклинать судьбу? Кончать с собой? Они выбрали жизнь. И уже за это одно стоит относиться к ним с уважением. И не просто жизнь, но жизнь в борьбе.

— Вышел воздухом подышать? — услышал Арт у себя за спиной. Он обернулся перед ним стоял толстячок Игорь. Вид у него был, как обычно, недовольный, но в глазах не было никакой злобы. Вот таким она был человеком — вечно на что-то сердящимся, но лишь для порядка, а не из-за того, что что-то его действительно раздражало.

— Да, что-то захотелось пройтись… — неопределенно ответил Арт, ожидая новой подачи от собеседника. И он ее получил.

— А там, — Игорь кивнул на «идеальный домик», — сейчас такие страсти кипят. Решают, как тебя лучше внедрить.

— А чего меня опять не позвали? — Арт почти крикнул эту фразу. Внутри у него все закипало. — Я тут что? Мальчик, которому сказали, он сделал?

— Ну-ну, не кипятись, — принялся успокаивать его Игорь. — Я тебе это, можно сказать, по секрету сказал, а ты на весь лагерь раскричался. Зачем тебе там сидеть? Обстановку ты все равно не знаешь — потом тебя подробно проинструктируют. Все правильно. И поверь, мальчиком тебя никто не считает. После того как ты дал окончательное согласие, Владимир стал к тебе относится с еще большим уважением. Так что расслабься, наслаждайся этой жизнью, насколько оно вообще возможно…

Игорь горько усмехнулся, а потом заглянул Арту в глаза и спросил:

— Слушай, Артем, а как там у вас? Расскажи…

— У нас? — Арт призадумался. — Даже не знаю, что тебе и рассказать…

— Да все расскажи, — загорелся Игорь. — Ты понимаешь, Артем, мне сейчас тридцать пять, то есть во время удара было десять. Ты много помнишь из этого возраста? Вот и я не очень. Сплошные обрывки. Конечно, остались в голове воспоминания о синем небе, ярком солнце, обычных днях, о родителях. Но все стерто, все смазано. Никаких ясных образов. Я много раз просил Владимира разрешить мне побывать там, у вас. Но ни разу он не сказал «да». То ли не доверяют, то ли еще что-то. Не могу понять. Но я здесь, Артем, задыхаюсь. И вся наша борьба… Нет, конечно она важна, кончено это смысл всей нашей жизни, но, понимаешь, Артем, даже если мы победим, небо-то от этого голубым не станет…

Арт слушал Игоря и сердце его наполнялось жалостью к этому несчастному, по сути, человеку. Он все понимал, так как и сам не мог представить, что больше никогда не увидит привычный, такой простой, в сущности, мир, который он так мало ценил. Нет, конечно, он ценил его намного больше, чем многие другие — хотя бы потому, что был художником, а потому фиксировал моменты жизни по зову души. Но души ли? Что, все эти заказы для иностранцев были работой для души? Были, но крайне редко. Вот, высотку на бульваре он рисовал для души, а не только ради денег. И чем это закончилось?

— Я, Игорь, все понимаю, — выдавил из себя Арт, подыскивая правильные слова. — Но я честно не знаю, как рассказать тебе о голубом небе. О солнце. Не знаю. Мог бы написать на холсте, но разве краски и холст передадут хоть что-то? Да, к тому же, картины у вас и так есть. Знаешь, если все получится, и «эвакуатор» будет наш, я постараюсь уговорить Командующего, чтобы он отпустил туда, хотя бы на пару дней. Я тебе обещаю.

— Да не отпустит, — в чувствах махнул рукой Игорь. — Не верит он мне. Боится, что сбегу.

— Сбежишь? — Арт заинтересовался. Теперь вопросы к Игорю были уже у него самого: — А что, были случаи?

— Были, — вздохнул Игорь. — Несколько человек осталось у вас. Мы пытались их отследить, найти, но так ничего и не вышло. Кроме одного случая. Один из наших после пары лет скитаний стал там у вас популярным писателем. Описал все, что тут у нас произошло, его издали — наши книгу во всех магазинах видели, а по Москве рекламу на каждом столбе. Прославился. Мы думали выкрасть его и придать здесь суду, а потом…

— Что потом?

— Потом я, видимо, и совершил ошибку, из-за которой сам никогда не попаду к вам. Я заступился за него. Кипишь был большой. Вопрос даже на голосование ставили. В итоге, большинство решило не трогать.

— И из-за этого…

— Да, я стал ненадежным. А знаешь, что такое стать ненадежным? Это значит навсегда забыть о том, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на ваш мир. Нас таких здесь немного, но я не один. Меня после этого случая даже хотели из руководящего состава Сопротивления выставить, но люди поддержали. Вот Владимир меня и терпит.

Все новые и новые стороны жизни лагеря Сопротивления открывались Арту. Внешне доброжелательная атмосфера дружбы и согласия, оказывается, имела не самую приятную изнанку. Среди бойцов существовало некое разделение на своих и не совсем своих — ненадежных. Более того, даже в руководстве Сопротивления не все было так благодушно и безоблачно.