Артамошка Лузин

Князь Богдой долго совещался с близкими и друзьями. Многие требовали немедля сжечь городок, раз и навсегда избавиться от лютого воеводы. Другие рассуждали иначе: "Один городок спалим - у русских других много". Богдой молчал - думал. Молчали и все остальные - тоже думали.

Поднялся старый бурят, седую косичку пощипал, хитро сощурился:

- В стаде бараны разные бывают - черные и белые... Русские люди тоже разные бывают...

Вокруг зашумели. Больше старик ничего не сказал. Князь Богдой вскинул пику - стало тихо. Голос у Богдоя звонкий, далеко слышно:

- Великан-гору не столкнешь: с русскими воевать - в пропасть прыгать! От монгольских ханов-разбойников наши юрты и скот, жен и детей не спасем побьют! Только русской силы боятся эти разбойники...

Молодой князь Хонодор горячился:

- Война! Крепость надо сжечь! Пепел по степи ветер разнесет - светло будет!

Богдой сурово топнул ногой, молодого задорного князя остановил:

- Бешеная собака кусает и своих и чужих. От злого воеводы всем худо, все плачут... Зачем из-за него на крепость огонь пускать! Забыли, сколько раз мы прятались за спину этой крепости? Забыли?

- Война! Побьем! - опять крикнул Хонодор, размахивая кривой саблей.

- Так кричит козленок, который отбился от своего стада! - рассердился Богдой и вскочил на коня.

За ним - все остальные.

На восходе солнца бурятский стан опустел.

Башенные дозорные сообщили воеводе:

- Враг скрылся, только головешки тлеют да помет конский валяется.

Старшина открыл малые ворота, огляделся. "Были и нет", - усмехнулся он. Увидев знаки на стене и оставленные подпальщиками смолье и солому для поджога, он побежал к воеводе.

- Подпалить норовили стены, батюшка воевода! Смолье бросили, убежали, знаки на стене бурятские вырезали...

- С нами бог! Врага побили!.. Возьми аманата да толмача, пусть знаки разгадают.

Толмач быстро вернулся.

- Ну? - нетерпеливо спросил воевода толмача.

- Нацарапано, батюшка воевода: "Были под самой стеной, но огонь не пустили - мир".

- Ишь ты, каковы! - стукнул об пол посохом воевода. - Снарядить казаков, самых лихих. Ночью отыскать бурятские юрты, бить нещадно. Скот, богатства, пленных доставить в городок. Я - государев слуга, всех воров выведу! Пусть помнят воеводскую руку!

Как ураган, налетели на бурятские юрты воеводские казаки. Жестокой расправы не ожидали буряты. Спешно собрались старшины родов и на глазах у родичей убили князя Богдоя, заподозрив его в коварной измене. И те, кто остался жив после казачьего налета, сложили свои пожитки, собрали по степи оставшийся скот и убежали в далекий Китай.

Вскоре ни одной бурятской юрты не могли отыскать воеводские казаки. Воевода ходил довольный, гладил широкую бороду, похвалялся:

- Вот я каков! Всех повоевал! Кто поперек меня - тому смерть от меня!

Только к вечеру успокоился воевода. На другой день встал рано, не выходил из своей светелки, а сидел там с писцом и строчил царям грамоту о своих победах.

Писец старательно вывел первые строчки грамоты - поименовал великих государей.

Воевода отошел к оконцу и долго смотрел на блеклое небо. Раздумье его прервал писец:

- Титул помечен, батюшка воевода...

Воевода сумрачно оглядел писца, левая бровь его дернулась:

- Ох, Алексашка, не в меру ты досаждаешь, языкаст да глуп! Каково писать великим государям, каков ум надобен!

- Превеликий ум, батюшка воевода...

- То-то, злодей! Пиши!

Воевода гордо вскинул голову, громко и самодовольно продиктовал:

- "...В нынешнем, великие государи, 1696 году бурятские воровские людишки учинили измену, пошли походом, осадили городок Иркутский, огнем грозились. Я, холоп ваш, ту измену в корень вывел: воровских бурят побил, юрты предал огню, скот и богатства их отобрал в вашу, великие государи, царскую казну. Какие остались из бурят в живых, те, похватав свои животы, бежали в Китайское царство..."

Воевода хотел приложить руку, взял перо, но с досадой его отбросил:

- Запамятовал я, Алексашка: добавь-ка в косую строчку.

Писец схватил перо.

- "Аманаты, великие государи, до единого перемерли. Велю казакам изловить новых..."

Гонцы повезли скорым ходом грамоту в царскую Москву.

НОВЫЙ ВОЕВОДА

Очистилась Ангара ото льда. Дули теплые ветры. Весеннее солнце сгоняло снег, на проталинах пробивалась трава. Иркутяне позабыли о ратных тревогах. По-прежнему через городок шли обозы и, пройдя Заморские ворота, скрывались за Синей горой. По-прежнему пестрела базарная площадь, полная народа. Жил городок мирно, тихо...

Только на воеводском дворе переполох.

Третий день не выходит воевода из приказной избы. Не ест, не пьет, никого к себе не пускает. Служилые людишки ходят на цыпочках, говорят шепотом, дверью боятся скрипнуть, каблуком стукнуть страшно.

Удивленный Артамошка несколько раз пытался выведать у кого-либо, что случилось, но на него шипели: "Тише, тише!.."