Артас. Восхождение Короля-лича

– Зная так мало, мы… мы не вправе попросту взять да истребить их, будто скот на бойне, из одного только страха!

– Скверное это дело, малец. Оставь этот меч. Пусть лежит, где лежит, потерянный и всеми забытый… Мы найдем другой способ спасти твой народ. Пойдем отсюда, вернемся назад и отыщем его.

Шаг за шагом, шаг за шагом, вперед и вверх, вперед и вверх. Перед мысленным взором мелькнули распростертые черные крылья.

– Вот тебе на прощание последнее пророчество. Помни: чем усерднее ты стараешься сокрушить врагов, тем скорее предашь подданных во вражьи руки.

Воспоминания бередили душу, мешали идти, но один образ, один голос, звучавший громче, призывнее всех остальных, придавал решимости, манил вперед: «Ближе, ближе, мой верный защитник! Час моего освобождения настал… а с ним настало и время твоего восхождения к истинной власти!»

И Артас шел вперед, не сводя глаз с вершины – с исполинской глыбы темно-синего льда, сковывавшего того, кто первым указал Артасу этот путь. Цель неуклонно приближалась, и вскоре Артас остановился в нескольких футах от нее. Долго стоял он, вглядываясь в смутные очертания фигуры, заключенной внутри. Разглядеть что-либо сильно мешала туманная дымка, курившаяся над поверхностью льда.

Ледяная Скорбь в руке замерцала. Словно в ответ ей, в глубине льда вспыхнула пара голубых огоньков, а в голове Артаса зазвучал хриплый, глубокий, невыносимо громкий голос:

«ВЕРНИ КЛИНОК. ЗАМКНИ КРУГ. ОСВОБОДИ МЕНЯ ИЗ ЗАТОЧЕНИЯ!»

Шаг, другой, и Артас рванулся вперед, занося над головой меч. Вот она, та вершина, к которой он так долго шел! Из горла помимо воли вырвался оглушительный рев, и Артас ударил – ударил, что было сил.

Клинок со звоном вгрызся в ледяную гладь. По пещере разнесся протяжный треск, огромные осколки льда брызнули во все стороны. Артас вскинул руки, прикрывая лицо, но острые глыбы просвистели мимо, не причинив ему никакого вреда. Освобожденный Король-лич стряхнул с себя остатки ледяного крошева, воздел руки к небу и закричал. Оглушенный его воплем и треском, переполнявшим пещеру, Артас съежился и зажал уши. Казалось, мир вот-вот разорвется в клочья.

Внезапно закованная в латы фигура Короля-лича, подобно его ледяной тюрьме, треснула и на глазах изумленного Артаса рассыпалась на части.

Внутри не оказалось никого. Пустые студено-черные латы с лязгом рухнули наземь. Увенчанный длинными шипами шлем подкатился к Артасу, остановившись у его ног. Охваченный неодолимой дрожью, Артас надолго замер, не в силах отвести от него глаз.

Что же выходит? Все это время… все это время он гнался за призраком? Может, никакого Короля-лича здесь никогда и не было? А если так, кто же освободил ото льда Ледяную Скорбь? Кто требовал освободить его? Уж не ему ли, не Артасу ли Менетилу, с самого начала предназначалось место внутри Ледяного Трона?

Так, значит, призрак, за которым он гнался – он сам?

«Пожалуй, ответов уже не найти», – решил Артас. Ясно было одно: эти латы, как и Ледяная Скорбь, принадлежат ему, а он – им.

Склонившись, он благоговейно поднял шипастый шлем, смежил веки, медленно водрузил его на голову и…

Мускулы напряглись, тело встрепенулось, и леденящая мощь души Короля-лича неудержимой приливной волной хлынула внутрь, пронзила сердце, сковала легкие, переполнила вены. Глаза Артаса оставались закрытыми, однако теперь он мог видеть: в эту минуту перед его взором предстало все, что видел, что знал, что сделал в жизни великий оркский шаман Нер’зул. Артаса охватил страх. Что, если душа Нер’зула уничтожит его самого без остатка? Что, если Король-лич завлек его сюда с тем, чтобы переселиться в новое, молодое тело? Взяв себя в руки, он приготовился к бою – к бою за власть над самим собой.

Но нет, противоборства не последовало – одно лишь смешение, слияние воедино. Своды пещеры вокруг продолжали рушиться, но этого Артас почти не замечал. Его глаза под сомкнутыми веками заметались из стороны в сторону, губы зашевелились, и он заговорил.

Вернее сказать, не он. Они.

– Отныне… мы – одно целое.

Эпилог: Король-лич

Мир непроглядной синевы и белых вихрей – мир сновидений Артаса – подернулся дымкой тумана. Холодные, чистые цвета помутнели, поблекли, сменились теплыми, уютными оттенками дерева, озаренного отсветами камина да пламени факелов. Он сдержал слово. Он вспомнил всю свою жизнь, всё минувшее, снова проделал тот путь, что возвел его на Ледяной Трон, к этой глубокой-глубокой дреме.