Артефаки. Часть 2 (СИ)

У него карман широк, безделушками готов одарить любую наивную дуру. На него клевали несмотря на его осьминожье лицо: выпуклое, сальное и противное, с маленькими глазками, тонким ртом и жёлтыми зубами — что было слегка удивительно, так как с его-то деньгами мог бы и отбеливание сделать.

Но не делал.

Наверное, считал, что к нему и так будут липнуть, хоть с жёлтыми зубами, хоть с чёрной душой.

— Врач уходит от ответа, — честно сказала я. — А мне нужно знать правду.

— Правду? — Джордан заел вопрос супчиком. — Правду, значит, хочешь знать.

Он уставился на экран старенького сенсорного телевизора, что висел в углу помещения. По нему транслировались новости.

— У неё переломаны ноги в районе колена, голеностопа… кажется, так это называется. Переломаны пятки, ступни, и ещё трещины в костях икр. Многие переломы были давно и срослись неправильно. Прошло так много времени, что даже артефакты не могут ей помочь.

Я потрясённо замерла, вглядываясь в лицо миллионера. Это такая шутка?

Кажется, нет.

Мужчина ел супчик с безмятежным видом.

— Как же она выступала? — Я кое-как преодолела ступор.

Он не ответил. Продолжил говорить о чём-то своём. Возможно о том, о чём давно хотел выговориться.

— Она попала в больницу с инфарктом. Случился прямо на сцене. Когда её привезли, врачи заметили, что у неё нет ногтей на ногах. Оказалось, она выступала с переломанными пятками. Кровоснабжение нарушилось. Ногти на ногах крошились. Но она выступала. И никому не говорила.

— Эм. — Более дельных мыслей в голове не появилось.

А Джордан Сандерс продолжал черпать ложкой супчик, будто его эта история не особо трогала.

— Ну, я настоял на прекращении карьеры и лечении. Оплатил операцию. На сердце, на ногах. Она раз семь ложилась под нож. Последний под минимальным наркозом, потому что её сердце уже просто не выдерживало.

Он поднял голову и уставился на экран монитора. Я внезапно заметила, что у мужчины небесно-голубые глаза. Когда на них падал яркий дневной свет, они становились похожи на кристально чистое озеро. Потом он опустил взгляд, и его радужки потемнели.

— Она год передвигалась на костылях. Потом ходила с палкой. Хромала. Но ходила. А потом… — Он отпил чая и начал разворачивать фантик конфеты. — Потом она вернулась на тренировки в балетную школу. Ходила туда что-то около полугода, дорвалась до выступления. И упала на генеральной репетиции с высоты двух метров, там вроде такая декорация была. Сломала бедро, колено, вывихнула плечо. Ходить она больше не может, в общем.

Я молчала.

Мой собеседник посасывал конфету.

— С каким артефактом она выступала? — Прошла, наверное, минута, прежде чем я решилась разбавить тишину.

— С особым.

— Ни один артефакт не способен удержать на ногах переломанный скелет, тем более, в балете.

— Это не так, — гаденько улыбнулся миллионер.

— Такой артефакт в магазине не купить, я правильно вас поняла?

— Я в таких тонкостях не разбираюсь, — соскользнул с темы мистер Сандерс.

Если в начале нашего разговора у меня ещё зрело желание отдать ему кольцо Линды, то сейчас я скорее бы удавилась, но не позволила прикоснуться к артефакту.

— А где были вы? — Ярость, кипевшая внутри, требовала выхода. — Как вы это допустили?

— Я уже не был её мужем на тот момент, — без особого раскаяния заявил тот.

— Можно я угадаю? Вы развелись, когда она пережила все операции, и ей предстояла тяжёлая реабилитация?

— Ты угадала, — равнодушно кивнул миллионер.

— Вы бросили жену в самый тяжёлый период её жизни, — тихо подвела итог. — О, нет, не переживайте. Я не осуждаю. Это нормально. В моей жизни тоже все так делают.

На самом деле… почти все.

— Я её ненавижу. — Прозвучало кристально честно, меня аж передёрнуло. — Ненавижу так, как можно ненавидеть жвачку, которая прилипла к ботинку, и ты не можешь её оторвать.

— Да уж. Бедная Линда.

— Я могу говорить как угодно, — пожал он плечами. — Она была стервой. Она сидела у меня на шее, сосала из меня деньги, устраивала дикие скандалы на публике, стоило мне просто посмотреть в сторону какой-нибудь девушки. Она была невероятной занозой в заднице. — Он сунул конфету в рот, пожевал и добавил: — Мы были женаты тридцать лет. И, знаешь, развод — это худшее, что со мной случалось за всю мою жизнь. Больше я так и не женился.

— Не хотелось, чтобы кто-нибудь «деньги сосал»? — иронично уточнила я.

— Не глупи, деньги можно сосать и без штампа в паспорте. Лучше покажи мне хоть одного человека, похожего на Линду Карильо? Знаешь таких? Я тоже не встречал. И не встречу. Таких больше нет.

— Извините, я вас не понимаю. — Я не отводила взгляда от Джордана Сандерса. — Так вы её любите или ненавидите?

— Когда дело касается жены — это одно и то же.

— Но вы ведь с ней развелись, — недоумённо напомнила.

— Я дал ей то, чего она хотела. — Мужчина говорил с омерзительным чавканьем. — Я всегда так делал.

— Вы её с жвачкой на ботинке сравнили.

— Да, иногда жвачку нужно оторвать, чтобы ходить стало легче. А ты не отрываешь. И ходишь с ней. Вроде и хочется оторвать, а не можешь.

— Но это же был ваш выбор? — Я окончательно перестала понимать перипетии семейных отношений.