Артефакт

– И логики не останется. Логика ведь тоже должна на что-то опираться, на какую-то основу, нет разве?.. Что-то тревожно мне, Валя, – уныло покачал головой Кегля. – Представляешь, какой может хаос начаться, если не останется даже логики? Это же хуже, чем… чем…

– Чем?

– Не знаю…

– Может, ты перегибаешь?

– Еще скажи, что я сам гоню, – криво усмехнулся Виталик. – Мне уже говорили…

– Кто?

– А что, ты думаешь, они сами могут сказать, если ты пытаешься кого-нибудь в себя привести?.. Все с ног на голову переворачивается, причем видно, что у них это даже не нарочно выходит.

– Совсем ты меня запутал, – поморщился я. – Ладно, разберемся как-нибудь… Где этот твой УЗИст работает?

– На Ваське, – вздохнул Кегля. – Может, в другой раз?

– Не беспокоит тебя моя печень?

– А тебя?

– Меня не беспокоит, – пожал я плечами. – Ну, поехали тогда домой.

– Короче, реальность теперь не имеет никакого значения, – заключил вдруг ни с того ни с сего Кегля. – Понимаешь?!

– Нет… – сознался я.

– Скоро поймешь, – мрачно пообещал Виталик и поднял руку, останавливая попутного частника.

– До Кирочной подбросишь? – спросил он у водителя.

– До Кирочной? – поморщился лысоватый коренастый мужчина за рулем потрепанного «Ауди». – А как насчет денег? – покосился он на меня, что показалось мне вполне здоровой реакцией с его стороны, поскольку мой костюм, который выдали из больничной химчистки, свидетельствовал явно не в пользу нашей кредитоспособности. Удивил меня скорее ответ Кегли.

– Денег полно, – заявил Виталик, вальяжно похлопав старую спортивную сумку, набитую продуктами, которых он натаскал в больницу, дожидаясь моего выздоровления.

На углу Литейного и Некрасова нам горел зеленый, и водитель прибавил скорости, чтобы успеть проскочить перекресток. Мы с Кеглей сидели на заднем сиденье, но я по привычке наблюдал за дорогой впереди, и поэтому, когда нам под колеса бросился какой-то тип в расстегнутом плаще и развевающемся на худой шее ядовито-оранжевом галстуке, я сумел разглядеть даже выражение его лица, прежде чем яростно завизжали тормоза и раздался омерзительный, глухой звук удара.

Машина остановилась. Водитель, раздраженно матерясь, отправился выяснять, что стало с атаковавшим автомобиль камикадзе в оранжевом галстуке. Я вышел вслед за ним. Человек лежал перед капотом «Ауди», широко раскинув руки, и смотрел в небо пустыми глазами. Выражения на его лице просто не было… никакого… В точности как тогда, когда я из машины увидел это лицо, промелькнувшее за лобовым стеклом. Это было мертвое лицо – лицо мертвеца… и вдруг оно исказилось гримасой боли: камикадзе был жив…

Патрульная машина ГИБДД подрулила к нам, развернувшись со встречной полосы. Никто их еще не вызывал, видно, просто ехали мимо…

Инспектор не спеша подошел к месту ДТП, склонился над самоубийцей, поинтересовался, как тот себя чувствует, выяснил – что плохо, и переключил свое внимание на понурого водителя. Посмотрел его права, положил к себе в карман, смерил коротким взглядом меня и, наконец, спросил у водителя:

– Что у вас случилось?

– У меня? – откликнулся водитель.

– Ну не у меня же, – резонно заметил инспектор. – Вы человека сбили. Зачем?

– Это не я, – помотал головой водитель, – он сам.

– Он вас сбил?

– Он под колеса бросился.

Инспектор с сомнением посмотрел на пострадавшего. Тот уже более-менее пришел в себя и даже попытался встать, но пока сумел только сесть.

– Гражданин, – обратился к нему инспектор, – вы бросились под колеса? Сами?

– Сам, – кивнул пострадавший.

Инспектор вздохнул:

– Вам придется заплатить штраф… Обоим, – заключил он.

– Штраф? – возмутился водитель. – А я-то за что?

– За то, что сбили, – спокойно пояснил инспектор. – Ездить надо медленней.

– Но я ехал не…

– Хотите оформлять протокол? Оформим… – угрожающе пообещал инспектор.

– Сколько с меня? – быстро сориентировался водитель.

Он рассчитался с инспектором, забрал свои права и нырнул за руль. Кажется, никто не собирался вызывать «скорую» для пострадавшего, что, впрочем, не особенно меня озадачило, учитывая мой собственный удручающий опыт пребывания в здешней здравнице. Мне тоже пришлось вернуться в машину, хотя было любопытно, чем эта история закончится для камикадзе. Жалости он у меня не вызывал: было бы как-то неестественно жалеть человека, стремившегося к своей цели, какой бы она ни была, и добившегося определенного результата. Или он стремился к чему-то большему?..

В полном молчании мы доехали до Кирочной, и водитель обернулся к Виталику в ожидании обещанного гонорара. Кегля не спешил расплачиваться:

– Послезавтра… – поморщившись с умным видом, пообещал он водителю.

– Послезавтра? – напряженно сощурился в ответ водитель.

– Послезавтра, здесь, – решительно подтвердил Кегля, открыл дверь, неторопливо вылез из машины и жестом поманил меня за собой.

– А деньги? – нерешительно напомнил водитель.

– Послезавтра, – непринужденно пожал плечами Виталик. – Сейчас не могу, извини.