Артефакт оборотней (СИ)

Пробуждение было тяжёлым. Голова болела, горло першило, на душе паршиво и честно говоря мучила совесть перед Мартой. Было единственное желание — помыться, отдраить мочалкой до красноты кожу, смыть казалось липкий налёт всех испытанных за день эмоций. Комната погрузилась в вечерний сумрак, стояла тишина. С улицы доносился голос Марты беседующей с кем-то. Кое-как заплела волосы и вышла на улицу. Чуть дальше по улице Марта разговаривала с какой-то женщиной, я остановилась поодаль. И подходить не хотелось и уйти неудобно было. Хорошо хоть в вечерних сумерках не видно моего наверняка опухшего лица «фееричной красоты». Правда заметили меня быстро и Марта попрощавшись, направилась ко мне:

— Лиюшка, — она подошла, разглядывая моё лицо, заглядывая в глаза, — ну как ты?

— Спасибо, нормально. Правда искупаться очень хочется. — просипела я, голос всё-таки сорвала. — Марта я хотела извинится за истерику, очень неудобно получилось, — в глаза я посмотреть не решилась. Она же усмехнулась как-то по-доброму:

— Хорошая моя ты девочка, да это же наоборот хорошо.

— Хорошо что я всю одежду вам извазюкала в слезах, да соплях?

— Ну во-первых, — она обняла меня за плечи и повела медленно по улице — одежду твою. Я ж говорила по имени и на «ты», ну а во-вторых: тебе просто необходимо было выплеснуть всю эту гадость. Выплакаться. Поверь, долго бы ты не продержалась, так зачем кому-то знать о наших заботах и проблемах, так ведь? — Я кивнула. Не заметно для себя внутренне успокаиваясь.

— Насчёт запаха твоего, я попробую что-нибудь придумать, ну и как и говорила завтра, чтоб как штык в девять утра у меня была.

Ещё один кивок, сил хватило натянуто улыбнуться, и я поплелась по аллее, спиной ощущая взгляд. Дотелепавшись до дома, подходить сразу не стала, постояв, убедилась в отсутствии кого-либо и, сняв туфли, припустила к террасе. Мышкой проскочив рядом с открытыми дверями я облегчённо выдохнув, вошла в свою комнату. «Как же это удобно», думала уже раздеваясь и заходя в душевую кабинку, «можно по тихому, никого не встретив проскочить к себе». Мылась я долго, как и хотелось до этого — с остервенением тёрла кожу, смывала пену и мылила вновь. Раскрасневшаяся от горячей воды, с мыслями о том, что сейчас растянусь на кровати, нырнула в свою мягонькую, удобную ночнушку, но стоило открыть дверь ванной, как меня смял и чуть не задушил ураган по имени — Алина. С трудом выпутавшись из объятий, спросила:

— Ты когда вернулась?

— После обеда, Макс сказал что ты у Марты, но строго-настрого запретил туда идти.

Я была ей рада, но сейчас совершенно не хотелось кого-либо видеть.

— Алин, ты извини, но я сейчас чувствую себя неважно. — Я подошла к кровати и улеглась, отвернувшись от неё, проговорила: — Пожалуйста, не обижайся, но мне хочется побыть одной. — Я прикрыла глаза, стараясь уловить, когда закроется дверь за девушкой. Но, она вопреки моим ожиданиям присела на кровать рядом, убрала полотенце с волос.

— Знаешь, меня тоже Марта читала, и я знаю, как ты сейчас себя чувствуешь. Хотя я удивлена, честно. Я-то сама тогда дня три то плакала, то сердилась на весь белый свет.

Я не поворачиваясь к ней спросила: «Давно это было?»

— Два года назад. Я была, закрытым, обиженным на весь мир, злобным ёжиком.

Я повернулась и удивлённо на неё взглянула. И эта девчонка, с открытой душой и смешинками в глазах — злобным ёжиком? Алина усмехнулась:

— Что не веришь? — она грустно улыбнулась и тихо продолжила — Я ж тебе уже говорила — мои родители не были парой. Мама отсюда, а отец из стаи Аметриновых. Стая та, не такая большая как наша. Отец всё ждал, искал свою пару, но когда ему стукнуло 76, понял, что может такими темпами и без потомства остаться. Маме было 60 когда родился Максим, жили они в стае отца. Я не знаю когда это всё началось, но в общем она начала гулять. Хм, — она горько усмехнулась, — это даже мягко сказано, если честно она таскалась как последняя шлюха.

— А отец?

— Отец? — Она пожала плечами— Ему вообще всё равно было. Я никогда не понимала его, да наверно никто не понимал. Любой другой мужик уже давно прибил бы жену за такое, а он нет. Всё у него подчинено своему ритму жизни, своим понятиям. В общем, когда в той стае, да и в окрестных наверно тоже, не осталось мужиков, с которыми она бы не потаскалась, у отца может гордость проснулась, а может их просто напросто попросили на фиг оттуда, но они приехали сюда. Первое время мать наверное всё-таки вела себя прилично, она ж родилась, выросла здесь. Я вот успела на свет появиться. Надолго её правда не хватило. Мне было два года, когда Максим устроил родителям грандиозный скандал и уехал. Я его с тех пор не видела до 16 лет.

— Алина, — я села рядом и взяла её за руку, даже не зная что сказать. Она грустно улыбнулась и опять опустила взгляд.