Артефакт темного бога

Мы вышли во двор. Горыня показал, где тут сложены дрова. Натаскали их на площадку перед теремом. Богатырь раздобыл столб, воткнул его в землю, как зубочистку в пластилин. К столбу привязали Кудеяра. Я отошел за угол, чтоб не смотреть на ужасающее зрелище. Слышал лишь, как Анна провозглашала приговор, затем треск загоревшихся поленьев и душераздирающие вопли колдуна. Казалось, они будут звучать в ушах еще долго. Хоть я и не видел его, но мне представлялась картина горящего Кудеяра как наяву: выпученные глаза, вылезающие из орбит, и широко раскрытый рот, издающий нечеловеческие крики.

Ко мне подошла Анна.

— Все кончено. Его больше нет. Когда пламя подобралось к его пяткам, он вспыхнул кровавым огнем, и от него повалил черный дым. Я думала, он заслонит собой солнце — так много дыма выходило из какого-то плюгавого колдунишки.

Мы вернулись к крыльцу. Костер еще дымился. Мирон стоял рядом и читал молитву. Горыня сидел на ступеньке, подперев рукой подбородок, и задумчиво глядел на догорающие поленья. Я приблизился к нему.

— Как он смог заколдовать тебя?

— Я жил в этом тереме. Однажды ко мне в дверь постучали. Я открыл. На пороге стоял мужичишка, представившийся позже Кудеяром. Во дворе лил дождь и бушевал ветер. Мне стало жаль промокшего путника, и я впустил его к себе. Пригласил к столу. Когда мы поужинали, чтобы скоротать вечер, решили поиграть в кости. Сперва просто так, а потом начали делать ставки. Мне поначалу везло, но вскоре Кудеяр начал выигрывать. И я пошел ва-банк, поставив на кон свою душу. Думал, разве можно ее отобрать? В результате я проиграл. А он произнес заклинание и превратил меня в медведя. Я не мог с ним ничего сделать: ни убить, ни прогнать, ни убежать отсюда. Ведь моя душа теперь принадлежала ему. Он поселился в моем доме, заставил ловить рыбу из озера, которую увозил и продавал. Так мы и жили, пока не появились вы.

***

Мы вышли за ворота. Наши лошади паслись неподалеку. Мирон пожелал вернуть себе свою Нимфу, а Анне досталась кобыла Кудеяра, которую пришлось распрячь из телеги. Попрощались с Горыней и отправились в путь.

Уже смеркалось, когда мы вновь оказались у старого дуба. Подошли к берегу. Я скинул одежду и поплыл на середину залива. Нырнув, стал искать Водяного. Он, как и прошлый раз, покатывал, вместо храпа пуская пузырьки воздуха. Я подплыл к нему, тронул за то место, где подразумевалось плечо, но на деле был плавный переход от головы к туловищу. Водяной вздрогнул, растопырил глаза. Некоторое время непонимающе глядел на меня. Потом, видимо, вспомнив, улыбнулся в усы-отростки, и мы стали с ним подниматься.

— Ну как? Побывал у медведя?

Я рассказал ему историю Горыни и как мы обезвредили колдуна. Водяной, сказав «Подожди», нырнул и пропал. Я ждал его долго, и уже хотел отправиться на поиски, как вновь появилась его голова.

— Да, верно говоришь. Рыбы подтвердили. Что ж, обещание надо выполнять. Подожди еще.

Он снова скрылся. Но вернулся на этот раз быстро.

— Вот, жаль отдавать, — он протянул мне каменное кольцо, величиной с блюдце, светящееся изнутри зеленоватым. — Но ничего, как-нибудь перебьюсь. Закажу Ночнице, чтобы новый раздобыла. Она наведывается в Навь, вдруг там подвернется ей.

Камень оказался тяжелым. Он норовил утянуть меня ко дну, но я энергично греб одной рукой (второй держал камень). Очень скоро я достиг берега. Показал добычу Анне и Мирону. Они как-то хило отреагировали.

— Вот из-за этого весь сыр-бор? — озадаченно произнесла Анна. — Я чуть лисой на всю жизнь не осталась.

Я аккуратно убрал камень в сумку. Мы вскочили на коней и двинулись к перекрестку, где сходились три дороги.

На ночном небе, усыпанном яркими звездами, появилась луна. Мы миновали дуб. Я скосил глаза на дупло, где живет Ночница. Оно темнело неясным овалом на могучем стволе. Там ли его хозяйка или улетела промышлять?

Пройдя перекресток, мы направили коней по южной дороге. Проскакали всего несколько шагов, как сзади послышался свист. Я обернулся. За нами мчалась стая ворон, а во главе этого черного полчища — Ночница верхом на метле.

— Нас же предупреждали, — вспомнила Анна, — не поворачиваться к дубу спиной.

Мы пришпорили, заставив лошадей бежать во всю прыть. Они неслись быстро, но птицы летели еще быстрее. Достигнув нас, они набрасывались на спины, клевали в головы. Вблизи вороны оказались крупнее своих обычных собратьев раза в два. Каждый такой клевок стоил от пяти до десяти процентов здоровья. Я едва успевал на ходу кидать в рот припасенные у Горыни куски рыбы. Мои спутники, видимо, тоже пытались таким образом поддержать сокращающееся здоровье. Ночница витала над стаей и подбадривала птиц.

Может, надо было остановиться и принять бой? Перебить всех ворон и спокойно двинуться дальше? Я сообщил свою идею Анне, жавшейся к шее кобылы.

— Давай, — ответила она и заглотнула очередной кусок рыбы.

— Мирон! Стой! — крикнул я.