Артефактор

Чего ждать – неизвестно, но вдоль заборов стояли десятки скамеек, и на многих уже сидели жаждущие послужить. Люди подходили, подходили, и ближе к вечеру набралось человек сорок, причём, из них десяток молодых женщин. Часом в восемь, когда солнце уже начало касаться горизонта, появилось и местное начальство. Нас построили в одну линию и приказали раздеться догола. Раздались недоумённые возгласы, но тут вперёд вышел офицер и рявкнул.

– Молчать! – все притихли, глядя на начальство – Кому бабы или мужики покоя не дают, то тем не в армию, а обратно за забор, в весёлые дома. Отныне вы все солдаты, может, придётся в одной палатке спать, и вам будет без разницы кто вам стрелу в глаз пустит или мечом проткнёт, выпуская кишки. И жрать, и срать придётся рядом, так что забудьте что у кого между ног. Кому это не по нутру, пошли нахрен отсюда! – желающих не оказалось, и офицер, оглядев притихший строй, снова рявкнул – Раздеться!

Теперь послушались. Дико было раздеваться, когда рядом стояли голые мужчины и женщины, но сюсюкаться с будущими солдатами никто не собирался. Народ повздыхал, поматерился сквозь зубы, но разделся.

Пожилой лекарь с равнодушным лицом пошёл вдоль строя, проверяя непонятно что. Некоторых заставлял открыть рот, проверяя то ли горло, то ли зубы. Некоторых заставлял наклоняться, некоторых приседать. Как я понял, здесь было важно наличие конечностей, отсутствие кожных заболеваний и откровенных болячек.

Кстати, то, что мы стоим голые в одном строю с бабами, почти сразу забылось – сейчас народ волновало только одно – выгонят или оставят? На наше счастье, лекарь никого не выгнал. Пару раз, вроде как, засомневался, устроил более подробную проверку, но ничего не сказал.

И долгожданная команда.

– Одеться! – народ торопливо натягивал штаны, и сразу новая команда – У входа стоят корзины с хлебом. Подходите, получаете по куску хлеба. Вода в бочке там же. Кто поел, можете устраиваться в казарме – офицер махнул в сторону барака – Сортир сами видите где. А завтра с утра отправимся в учебный лагерь. Кому что не нравится, держать не будем. Никакой охраны, можете уматывать.

Да уж, местные вояки радушием не блистают. Или это один из способов отсева слабых? Я сам, если бы не нужда, ещё на десять раз подумал – а нафига мне такая армия, но сейчас я на всё согласен, даже если меня будут палками по башке лупить.

Короткая очередь у ворот к корзине с хлебом. Получив довольно толстый ломоть ржаного хлеба, устроился, как и остальные, на одной из скамеек. Одно хорошо – никто не орёт, не торопит. Да и обычных разговоров не слышно. Все в задумчивости жуют хлеб, поглядывая на своих возможных сослуживцев. Потом к бочке с водой, потом посещение сортира.

Казарма внутри оказалась одним пустым залом. Вернее, два ряда двухэтажных сплошных нар, которые видел разве что в старых фильмах про концлагеря. Ни малейшего намёка на матрасы, подушки. Голые доски, разве что с той стороны, что у стен, под углом прибиты доски, видимо, чтобы было куда голову положить. И снова невольные мысли – мы что, так и будем служить? Вот так вот, на голых досках спать? Разговоров почти не слышно. Женщины всё-таки скучковались и заняли нижний уровень в дальнем углу. Наверное, естественное желание безопасности, но мужикам было не до них, и в сторону женщин даже не смотрели. Сейчас бы со своими мыслями разобраться.

Никаких светильников. Быстро темнело, и народ стал укладываться спать. Хотя, чего там устраиваться? Ложись в любом свободном месте, кулак под щёку, вот тебе и постель.

В комнате можно было спокойно разместить и сотню новобранцев, так что я предпочёл устроиться на втором ярусе. И свободнее там, и ночью теплее будет (печки ведь тоже нет).

Те, у кого совесть чистая, довольно быстро уснули, и комната наполнилась ночными звуками казармы. Кто-то сопит, пара человек похрапывают, один почему-то стонать начал. То ли кошмары снятся, то ли на гражданке не всё хорошо закончилось.

А я лежал, пялился в темноту, и в голове снова извечный вопрос – а не дурак ли я? Вот какого хрена я сорвался с тёпленького места? Может, всё не так страшно и я сам себя накрутил на ровном месте? Ведь никто мне не грозил, не пугал. Наоборот, все обещали помочь, поспособствовать. Так чего я испугался на самом деле?