Артефакты истинных магов

Активировав руну, я увидел, что из горла кувшина полился тоненький зеленоватый магический поток, устремившийся в сферу, которая приобрела зеленоватый оттенок, а потом из нее уже три потока стали вливаться в графа. Потоки вливались в голову, грудь и ноги. В ноги-то — зачем? На них, насколько помню, не было ни одного очага! Надо будет уточнить у сестры: интересно же. А граф тем временем продолжал спать. Анлуса по-прежнему нервно всматривалась в спящего Портриса. Через пять минут из тех мест, куда вливались потоки восстановления, произошел выброс магической энергии в виде сгустков. Такого я никогда не видел и не ожидал увидеть! Из головы, груди и ног графа выплеснулись темные сгустки энергии, они кляксами повисли в воздухе, а потом втянулись в кувшин восстановления. Из груди Анлусы вырвался вздох облегчения, граф же перевернулся на бок, почмокал губами и… засопел. Моя сестра тем временем опустилась на пол и, смахнув со лба капли пота, произнесла:

— Что-то меня ноги не держат.

У Анлусы мы с Генером оказались одновременно, чуть не столкнувшись лбами. Сестра тихонько хихикнула:

— Со мной все в порядке, просто сильно перенапряглась. Все же магическим зрением так долго я никогда не смотрела.

— Черт! — хлопнул я себя по лбу. — Ну я и болван! Ты же себя полностью опустошила!

— Рэн, ты о чем? — взволнованно спросил Генер.

— Анлуса только недавно стала пользоваться магическим зрением в полном объеме. Она, можно сказать, новичок в этом деле, вот силы свои и не рассчитала, — попытался объяснить я главе ночников.

— Рэн, все я рассчитала, — отмахнулась от меня сестра, — немного посижу, сил наберусь, а потом буду бегать!

— Угу, до первого столба! Тебе пару дней отлежаться да отъесться надо! Вот тогда сможешь на небольшие расстояния передвигаться, — ответил я, прикидывая в уме, как бы транспортировать сестру домой.

Дело в том, что если организм человека, владеющего магией, полностью опустошает свои энергетические потоки, то он становится настолько слабым, что даже кости иногда не выдерживают нагрузки собственного веса и ломаются.

— Как лечение-то прошло? — нервным голосом спросил Генер.

— Да, что с графом-то? — спросил я.

— Надеюсь, все в порядке, — устало ответила сестра. — В его организме был яд, теперь его там нет.

— Чудесно! — воскликнул Генер.

Глава ночной гильдии принялся нас благодарить и чуть ли не клясться в вечной любви и дружбе. Казалось, он сам немного потерял рассудок от радости. Но в его голосе не слышалось фальши или неискренности. Честно говоря, я никак не ожидал от этого человека таких слов, но скрывать не буду — было очень приятно.

Генер буквально умолял Анлусу остаться в доме отца, чтобы она набралась сил, да и другие аргументы у него были.

— За тобой тут будут ухаживать, как за королевой! Любое желание исполнят, да и ты за отцом приглядишь. Ему ведь может потребоваться помощь целителя, а никого, кроме тебя, допускать к нему я не собираюсь.

Если при первых словах Генера сестра скривилась, как от кислого помидора, то завершающая фраза заставила ее задуматься. В итоге она осталась; немного поспорила, но… В комнату, которую ей организовали рядом с комнатой графа, ее собственноручно перенес и уложил на постель Генер, сказав, что такую драгоценную ношу доверить никому не сможет. Фраза прозвучала настолько двусмысленно, что я закашлялся, а Анлуса покраснела как маков цвет. Н-да, сил у нее нет никаких, решил я про себя, ведь раньше она могла контролировать эмоции, а сейчас… Но смущенной сестра была недолго: как только ее голова коснулась подушки, Анлуса заснула, мило подложив под щечку кулачок.

— Э-э-э… Рэн, ты бы не помог сестре устроиться более удобно? — сказал мне Генер, указывая на одежду. — Я пока к отцу загляну: не верится, что его болезнь побеждена!

— Ага, раздень такую! Мне жизнь дорога, — усмехнулся я, но сапожки с сестры снял и чуть ослабил шнуровку на платье.

Генер в это время проведывал отца и моих слов не слышал. Укрыв Анлусу одеялом, я вышел из комнаты. А от графа вышел Генер, держа в руках сосуд восстановления. Это было для меня неожиданно, и мышцы непроизвольно напряглись. Сейчас-то и выяснится, насколько слова главы ночников были правдивы и искренни.

— Рэн, этот артефакт принадлежит Анлусе. Пока она набирается сил, ты уж сам реши, где ему быть, — сказал Генер и протянул мне кувшин.

— Поставлю в комнату сестры, — я кивнул на дверь, где спала Анлуса, — проснется — пусть сама со своими вещами разбирается.