Артек

   - Да, - подтвердила Наталья. - Сама не знаю зачем. Сказала зайти и тебя с собой привести. Может быть, ты мне скажешь? Натворила чего? - и снова без ответа. Алина скрылась за дверью, вытиралась.

   - Идем, - вышла с полотенцем на плече.

   На полдороги в медчасть Алина вдруг ее обняла.

   - Ты чего? - удивилась Наталья - со времени памятной стычки с "гусями", после которой они проявили друг к другу избыточную нежность, отношения их постепенно вернулись в строгую колею - не обнимались с тех пор.

   - Ничего, - смутилась Алина. - Так просто. Захотелось.

   Всю дорогу она выглядела какой-то смущенной, задумчивой - совсем на себя не похожей, отчего Наталья укрепилась в подозрении, что вызов в медчасть связан с какими-то Алиниными проделками, а ее, Наталью, опять зовут в роли цербера. Но в медкорпусе Алина внезапно повеселела, зайдя же в кабинет Зои Рафаиловны, и вовсе стала собой - ребячилась, ерничала.

   - Вот, примите эти таблетки, - строго, без обиняков, заявила Зоя Рафаиловна, выложив им на ладошки по две продолговатые пилюли. - В профилактических целях. В лагере наличествует вирусная опасность.

   - Боже мой, вирусная! - воскликнула Алина, явно дурачась, и одним махом проглотила пилюли, запила водой из стаканчика. - А вы нам выдайте, Зоя Рафаиловна, еще по парочке, а? А то я так боюсь вирусной опасности! В профилактических целях... две штучки... И Наталочке тоже. У нее организм, видите, какой... большой.

   К удивлению Натальи, Зоя Рафаиловна не устроила Алине обструкцию за столь развязное поведение, напротив - посмотрела сквозь очки внимательно, серьезно, изучающее, как будто Алина вовсе не дурачилась, а говорила что-то дельное, и выдала им еще по две таблетки...

***

   - Пойдем на массовку? - предложила Наталья, когда они вышли на улицу.

   - Да, наверное, - согласилась Алина.

   Они пошли по дорожке, наслаждаясь вечерней прохладой, запахом хвойного леса и близкого моря. Наталья почувствовала, что усталость ее куда-то ушла, испарилась, вместо этого она ощущала необычайный прилив сил - как утром, после зарядки и купания. А потом она услышала музыку.

   - We all live in a yellow submarine, yellow submarine, yellow submarine..., - доносилась откуда то едва слышно.

   - Опять, негодники, битлов по транзистору слушают, - сказала Наталья и почему-то засмеялась. - Вот сейчас я им..., - она обернулась, готовая зайти в корпус, чтобы устроить взбучку "негодникам"-меломанам, но почему-то никакого корпуса не увидела - они стояли посредине парка, никаких домов, корпусов, ничего вокруг, только деревья и кусты.

   - We all live in a yellow submarine, yellow submarine, yellow submarine..., - услышала она снова.

   - В парке прячутся, - вздохнула Наталья. - Ладно, пусть слушают. Не будем же мы их ловить в парке.

   - Не будем, - ответила Алина.

   И Наталья вспомнила, что она гуляет с Алиной. Потому что до этого она говорила с кем-то, кажется, про битлов, но совсем забыла, что это былаАлина. Да, вот она - Алина, идет рядом с ней, но... Наталья с удивлением заметила, что Алина идет, не касаясь ногами асфальта...

   - Как ты это делаешь? - спросила Наталья.

   - Что? - Алина улыбнулась.

   - Ты не касаешься ногами земли. Ты летишь. Ты - бегущая по волнам. Фрези Грант.

   - Фрезия. Дэйзи я, - Алина хихикнула, и смех ее рассыпался колокольчиками, тысячью маленьких веселых колокольчиков. Она прекратила наконец дурачиться и прикидываться, что не умеет летать, притворяться, что идет по земле - взлетела выше лавочки.

   - Ах, вот в чем хитрость, - обрадовалась Наталья - она увидела за спиной Алины прозрачные хрустальные крылышки - точно, как у стрекозы, в темноте их не видно, а как только Алина взлетела над лавочкой, крылышки осветило фонарем, так они сразу и засверкали, засеребрились, забирюзились, залазурились, зазолотились, за....

   - We all live in a yellow submarine, - пропела Алина, и Наталья вдруг поняла, что это означает: "Тоже хочешь полететь?" В школе нас учили совсем неправильно, обиделась Наталья - совсем другому английскому языку. Ну как можно не слышать, как можно не понимать? Они же поют: "То-же, то-же хочешь по-лететь, хочешь полететь, хочешь полететь?"

   - Полететь желаете? - перед ними на асфальтовой дорожке стоял Михал Григорыч Полетыка, завхоз, почему-то одетый в полосатую санаторную пижаму и тапочки на босу ногу. И тут же Наталья увидела, что это не Михал Григорыч, завхоз, а - хряк. Вместо носа у Полетыки появился курьезный морщинистый пятачок; каракулевая прическа, превратившись в острую черную щетину, покрыла всю его спину и уши - длинные, свиные лопухи. Куда-то пропала санаторная пижама - хряк-завхоз стоял абсолютно голым, и только на его задних ногах-копытах все еще смешно болтались мягкие тапочки, передними же он потешно вертел перед собой, будто зазывая.

   - А, черт с тобой, Полетыка, - залихватски крикнула Наталья, с разбега запрыгнула на хряка-завхоза, который нарочно для этого встал на четвереньки, и схватила его за щетинистые уши. - Полетели!