Артем Гармаш

— Ну что ж… Желаю тебе! — Двенадцать лет, прожитые вместе с преданным слугой, не пустяки, как видно, и для генеральского сердца: взгрустнул Погорелов малость. И долго молчал. Затем вдруг: — Ты, Влас, отсюда хоть никуда не уходи. Живи здесь. Да поглядывай хозяйским глазом…

— Э, нет, ваше превосходительство, — сказал Влас, понимая, в какой роли хотел бы Погорелов его здесь оставить. — Не берусь. Своих хлопот будет немало!

На двух санях пан Погорелов разместился с вещами почти с комфортом. Влас заботливо закутал полостью генераловы колени (в маленьких санях ехал генерал один, а вещи — на розвальнях); Чумак подал команду: «По коням!» — и следом за санями двинулись гайдамаки по липовой аллее к парадному въезду; напрямик, через черный двор, не поехали, чтобы не встречаться с ненавистными им мужиками, чьи голоса слышны были даже здесь.

XXIV

Кирилко разыскал Артема возле загона. Мальчонка прибежал, чтобы позвать домой: приехал дядя Данило из Песков.

— Подождет! — отмахнулся Артем. Как раз срезался с первой четверкой «отступников», которые еще вчера обещали не забирать пару быков, доставшихся на их долю, оставить в прокатном пункте, а сегодня вдруг передумали. Не все четверо, но двое уже не соглашались.

— А что поделаешь? — притворялись возмущенными остальные двое. — Не разобьешь же пару быков.

— А почему не разобьешь? — Артем сгоряча даже потерял чувство юмора. — Разве не работают люди и одним волом?

— Почему нет! — повел плечом ехидный рыжий человечек Сидор Варивода. — Сам видел в Маньчжурии. В русско-японскую. А то еще, говорят, не скажу только где именно, — в Ишпании, кажись, — бои с быками в цирке показывают. Большие деньги загребают. Так, может, и нам бы? Вот только беда — непривычны мы к этому.

— Вон ты какой, Сидор! Шутник! — презрительно взглянул Артем на Вариводу. — Непривычны, говоришь? Не в этом дело. Кишка тонка! Так и говори!

Куница, член сельского комитета, приданный в помощь Омельку Хрену, украдкой подмигнул Артему — захотел с козла молока, дескать. А Хрен сказал прямо:

— Да не морочь ты себе голову, Артем! Было бы из-за кого! — И словно бы в шутку: — Я им зато подберу пару! Натерпятся — сами приведут назад через неделю.

— Испугал! Аль не знаем дороги на ярмарку?!

— О, ты уж и про это загодя подумал! Ну, как знаете! — в сердцах махнул Артем рукой. — Довольно с меня. Пойду домой хоть пообедаю.

Выйдя на плотину, чуть пониже кузницы, Артем остановился и оглянулся назад, на экономию. По всему склону к пруду, будто с ярмарки, валил народ со скотиной. Ревели волы, коровы, блеяли овцы. Веселый галдеж стоял в морозном воздухе, прорывался смех. Артем залюбовался радостной картиной. И не услышал, как за спиной приблизились — по дороге из села — и замедлили ход в гору двое саней, а за ними отряд гайдамаков.

То ли не узнал Погорелов в Артеме своего неприятного собеседника, встреченного впервые неделю тому назад в парке, а затем в людской в тот субботний вечер, то ли занят был другими беспокойными мыслями, но на лице — хоть и глянул на Артема — не отразилось никаких чувств. И уже только когда проехал, вспомнил, очевидно, о встрече с этим солдатом. Воспоминание всплыло вместе с мелодией ненавистной песни:

Ой, беруть дуку за чуб, за руку,
Третій в шию б'є…

Ярость переполнила сердце. Казалось, самим взглядом сразил бы! Но — проехали уже.

Артем пропустил и вторые сани. «А где ж это Влас?» — подумал невольно, не увидев его среди отъезжающих. И не успел еще найти этому какое-нибудь объяснение, как взгляд его уперся в Чумака.

Поравнявшись с Артемом, тот подал коня в сторону, чуть не наехав на него, и, кивнув головой своим казакам ехать дальше, зло процедил сквозь зубы:

— Что, любуешься?

— Любуюсь! — ответил Артем. — А ты — нет?

— А я нет. Потому как вижу дальше, чем ты. Дальше своего носа. Вижу, как из горла полезет эта скотина у бестолковых мужиков. И скоро! А ты что, думаешь и тогда в стороне стоять? Не выйдет! Да я бы тебя и сейчас…

— За чем же дело стало? — усмехнулся Артем, взявшись в кармане за рукоятку нагана. — За шкуру свою дрожишь? Боишься! Потому что стоят вон на бугре, смотрят сюда.

— Может, и поэтому! — криво усмехнулся Чумак. — Ну что ж, на этот раз, на плотине, мы еще разминемся с тобой. Но на стежке узкой — лучше не попадайся мне!

— Езжай, езжай! Да поглядывай, как бы чемоданов погореловских не растерял на ухабах. А то попадет! Вместо Власа!

Чумак только ругнулся в бессильной ярости и сорвал коня с места в галоп.

Не заходя еще в хату, Артем забеспокоился: что ж это Данило Корж надумал? Лошади с рептухами на мордах стояли во дворе, не выпряженные из саней. А как в хату зашел, сразу же заметил необычную суету: среди беда дня топилась печь, и мать с Орисей возились — одна возле печи, другая у стола — выделывали коржики. Видно, для Василька гостинцы. На лавке сидел Данило Корж. И с первого же его слова все прояснилось. Ни о какой ночевке в Ветровой Балке не может быть и речи. В Подгорцах ночевать будут. Потому что только со свежими силами лошади смогут вытянуть на гору.