Артем Гармаш

— А вот расписаться в своем бессилии, выходит, можно! Обеими руками. И перед ними, гадами, а главное — перед своими людьми. Сколько уже народу сегодня прошло мимо этих виселиц. Не только славгородцев, а из окрестных сел, те, что съехались на базар. С какими чувствами они смотрели на эту виселицу! А с какими тяжкими думами расходились после и разъезжались по домам? И о нас, подпольщиках, что они думают: «Притаились, как воробьи под стрехой!»

— Вы уверены, что именно так?..

— Ну, сегодня еще, может, так и не скажут. Ведь понимают, что днем сделать ничего не могли. Но завтра, если этой ночью мы не решимся на это дело, именно так и назовут нас. Если не хуже.

— Ну, это вы, Гармаш, явно деликатничаете с нами, говоря «нас». Ведь себя вы к этим «воробьям под стрехой» не причисляете?

— Да чего там! Я и себя не выделяю от остальных. Где же мне быть — буду со всеми вместе. Или с другой стороны на это посмотреть, — без передышки, словно боясь, что его снова остановят, не дадут одним духом высказать все свои аргументы, продолжал говорить, — послушать только, что наши враги смертельные, последыши всякие треплют языками по этому поводу…

Как ни противно было ему пересказывать случайно подслушанную болтовню Лиходея, все же заставил себя. А некоторые выражения даже привел дословно. На расспросы Смирнова Артему пришлось рассказать и где он встретился с Лиходеем, и как едва не попал в беду со своим липовым документом. А уж попутно упомянул и о большой неудаче, постигшей его сегодня: ни Христи, ни сынишки в Славгороде уже не застал…

— Ну, теперь я лучше вас понимаю, вашу эту нервозность, — сказал Смирнов, когда Артем смолк. — А то я даже диву дался: почему-то не совсем таким представлял вас, вспоминая нашу встречу тогда на вокзале; да и операции в Драгунских казармах трезвая выдержка соответствовала больше, чем пылкая запальчивость. Уж очень внезапно обрушилась на вас после вынужденной уединенности эта масса впечатлений сегодня в Славгороде, к тому же преимущественно отрицательных.

— Да еще до Славгорода. Еще с прошлой ночи… — сказал и сразу же подумал: а стоит ли терять время, когда каждая минута дорога? И, наверно, не стал бы рассказывать, если бы Смирнов не стал допытываться:

— Что же случилось прошлой ночью? И где вы ночевали вчера?

Артем рассказал, что ночевали на островке, верст за десять от Славгорода. И что именно тогда, только с лодки на землю спрыгнул, точно электрическим током пронизала его какая-то необъяснимая тревога. Места себе не находил. Дед Евтух с внуком сразу же после ужина уснули, а он, несмотря на то что за день намахался веслом, никак не мог заснуть. Уже и звезды пробовал считать, и многозначные числа на многозначные множил. Только после полуночи — пропели во Власовке петухи — задремал было, да и то на несколько минут, не больше, и сразу же проснулся от голоса: кто-то позвал его по имени. И не просто позвал, а крикнул со смертельной тоской в голосе: «Арте-ом!» Когда вскочил со сна и прислушался, то показалось, что даже не угасло еще от этого крика эхо, неслось вдоль днепровских круч, отдаляясь, затихая. До утра так и не заснул. Потом, как встали дед с Матвейкой и отправились в дорогу, будто и забылось немного. А по прибытии в город сразу же ушел в новые заботы, почти не вспоминал больше об этом сне. Но только до момента, когда Христина тетка рассказала ему о двух казненных партизанах. На рассвете! Именно тогда, когда голос тот со смертельной тоской позвал его.

— Конечно, я понимаю, что это не больше, как совпадение, — после паузы заговорил Артем снова. — И все-таки я никак не могу избавиться… Вы, конечно, скажете — мистика. Или как там по-научному это?

— Нет, не скажу, — ответил Смирнов. — Вы же сами признали, что это не больше, как случайное совпадение. Непосредственной связи действительно меж этими фактами нет. Но сказать, что вообще никакой связи нет между ними, было бы неправильно. А объяснить это можно, даже не очень углубляясь в психологию.

— Пожалуйста.

— Еще скрываясь в своем временном убежище, разве вы не знали, хотя бы по слухам, что творится вокруг, на оккупированной немцами Украине? Разве не слышали о таких виселицах, расстрелах, истязаниях еще и тогда? Не раз во сне слышалось вам, как чей-то голос звал вас на помощь. Вы говорите, никогда еще не было с вами вот так. Забылось. А это случилось прошлой ночью — свежо в памяти.

Какое-то время шли все молча. И неожиданно Смирнов остановился, молча посмотрел на Романа, потом перевел взгляд на Артема и спросил:

— Ну хорошо, хлопцы. А как же вы мыслите себе эту операцию?