Артем Гармаш

Смирнов теперь терзался, думая о том, что из всех районов своей зоны именно этой части Славгородского уезда уделял меньше внимания, полагаясь — и, должно быть, больше чем следовало, — на Гудзия, члена зонального штаба от партии украинских левых эсеров. Уроженец тех мест, он их хорошо знал, а поскольку непосредственно участвовал в организации подполья, будучи тогда военным комиссаром уездного ревкома, то хорошо знал и людей, оставленных как костяк будущих партизанских отрядов. Все это так. Но не следовало, конечно, отдавать, как говорила острая на язык Мирослава Супрун, «на откуп» Гудзию те едва ли не наиболее перспективные лесные волости: Глубокодолинскую, Рокитянскую, Ветробалчанскую, которые к тому же граничили с такими же лесными волостями соседнего уезда другой зоны, в междуречье Псла и Сулы. Вернувшись в Князевку, нужно будет немедленно заняться этим делом. А к тому времени и Гармаш будет в Князевке, — хлопец он остроглазый, пытливый, присмотрится, что там к чему, расскажет. Жаль только, что выбрался он так поспешно, и без мандата и даже без единого адреса. Ну да в свои места едет, к своим людям — сориентируется.

На этом Смирнов и оставил мысли об Артеме, нужно были решить, что ему самому сейчас делать.

Об отъезде из города сегодня нечего было и думать. Теперь ни в бричку, ни тем более в вагон нельзя было брать с собой тот опасный багаж — чемодан со взрывчаткой и детонаторами. Нужно найти иной способ. А на это потребуется время. Кроме того, в зависимости от характера неминуемых репрессий немецкой администрации, партийный комитет вынужден будет как-то реагировать на репрессии. Поэтому и его присутствие, как члена комитета, в Славгороде сейчас просто необходимо. Роман сообщит Шевчуку, что он не выехал из города. А где его искать в случае необходимости, Роман тоже знает: на Дворянской, два.

Но возвратился сюда Смирнов только часа в два, после того, как узнал, что уже снято запрещение на выезд из города. Да еще полчаса дал Компанийцу на сборы в дорогу — не хотел встречаться с ним. Ведь снова пришлось бы придумывать какую-то новую причину своей задержки в городе. А тот, как назло, еще с вечера сам не свой, да и ночью плохо спал. А невыспавшийся, как и всегда в таком состоянии, Компаниец был теперь просто невозможен — подозрителен и придирчив. А тут еще история с Гармашем, неудачная попытка устроить его кучером. И чего этот Влас не в свое дело сунулся? Все было бы в порядке. Ничего и не знал бы Компаниец, даже о самом существовании Гармаша. А вот теперь выкручивайся. И, наверно, неспроста с самого утра не раз заводил разговор о нем и называл не иначе как «ваш протеже». Уж не закралось ли подозрение!

Приоткрыв калитку и увидев посреди двора запряженную бричку, Смирнов в первый миг хотел не заходить, но уж залаял пес и его увидел управляющий. Вынужден был зайти.

— Наконец-то! — насупившись, хоть на самом деле был рад ему, встретил управляющий Смирнова. Был одет уже по-дорожному — парусиновый пыльник и на голове двухкозырка «здравствуй-прощай». — А я вас и ждать перестал уже.

— Имели все основания, — сказал Смирнов. — Не попутчик я вам сегодня.

Компаниец теперь уже на самом деле нахмурился — уж очень не хотелось одному отправляться в дорогу, — недовольно пожал плечами.

— Так хотя бы предупредили вчера. Подыскал бы себе в попутчики кого-нибудь другого.

Смирнов уже хотел попросить извинения, да вдруг надумал воспользоваться удобным случаем и выяснить еще до его отъезда: подозревает он или только показалось? И поэтому сказал шутливо:

— Нет, Иван Семенович, отклоняю ваши претензии. Сами виноваты. Хорошего же кучера вам предлагал. Отчего забраковали?

— Хорошего? Молчали б уж! — И Компаниец, возмущенный, отвернулся от него. Уже поставил было ногу на подножку брички, но снова опустил и, повернувшись к Смирнову, сказал, подчеркивая каждое слово: — Так вот, уважаемый Петр Максимович, как раз о вашем протеже я и хочу кое-что сказать вам. Хороший парень, говорите. Наивный вы человек! А чего же это полиция так интересуется им? Да еще именно в такой день, как сегодня!

Смирнов от этих слов сразу растерялся, но потом сообразил, что лучше всего ему эти слова понять неправильно. И сказал непринужденно:

— Полиция? Она сегодня многими интересуется. И не только полиция, а и немцы тоже. Меня самого дважды задерживали, проверяли документы.

— Не об этом речь. Это специальный вопрос.

И Компаниец рассказал, что в отсутствие Смирнова приходил один из державной варты. Знакомый. Еще при царизме служил тут околоточным. Поэтому и не петлял очень, а выложил сразу, как давнишнему знакомому, что пришел по доносу. Будто бы вчера около полуночи кто-то из калитки вышел, а назад, мол, и не вернулся, хотя до самого утра продолжалось наблюдение.

— Хе! Чертов горбун! — не стерпел Влас. — Да когда ж он спит? Ежели всю ночь следил, а утром, когда я вышел, уже с метлой возле своих ворот торчал! О ком говорю? Да про коллегу своего, дворника из первого номера.

— Откуда ты знаешь? Как ты можешь наговаривать на человека!.. — возмутился управляющий.