Artifex Petersburgensis. Ремесло Санкт-Петербурга XVIII – начала XX века

Немаловажную роль в создании конкурентоспособного ремесла Петербурга сыграло тесное взаимодействие российских ремесленников Петербурга с иностранными, по большей части немецкими, привнесшими технические и организационные новации, что оказало положительное влияние на развитие городского ремесла в целом98. Одна из первых историков, обратившихся к теме иностранных ремесленников Петербурга – петербургская исследовательница Л. Н. Семенова. Она исследовала участие иностранцев в строительстве Петербурга в XVIII в.99 Е. В. Анисимов сообщает обширные сведения об иностранных мастерах в эпоху Петра I100. В работах Н. В. Юхневой представлен подробный анализ иностранных ремесленников Петербурга в XIX в. в этноконфессиональном, профессиональном и аспектах социальной топографии101. Также имеется несколько статей в научных сборниках, выпущенных под редакцией Л. В. Славгородской, Г. И. Смагиной и Т. В. Шрадер102. Из последних работ, касающихся петербургского ремесла, следует упомянуть статьи М. В. Сергеева103. В статьях последнего рассматриваются разнообразные аспекты деятельности музыкально–инструментальных мастеров столицы. По теме ремесленного ученичества во второй половине XIX в. петербургская исследовательница И. В. Синова совершила настоящий историографический прорыв, если посмотреть на эпизодические упоминания этой темы в российской историографии до нее104. Роли участия женщин в ремесле посвящена работа О. В. Вахромеевой105.

Важным исследованием по историографии русского городского ремесла с древнейших времен до 20–30–х гг. XX века является книга В. Г. Егорова и С. М. Чистовой106. В монографии этих авторов делается кардинальная смена оценки ремесла, учитывающая международный опыт его развития: «Установившийся в советское время взгляд на мелкую городскую промышленность как на рудимент, неизбежно исчезающий в эпоху индустриального производства, становится неубедительным в связи с широким присутствием ремесла в развитых капиталистических странах»107. Они констатировали факт развития городского и цехового ремесла в России, в частности, несмотря на активную индустриализацию последнего двадцатилетия XIX в., и его дальнейший рост, вплоть до 1917 г.108

Зарубежная историография русского ремесла не столь обширна. Оно рассматривается авторами, как правило, в контексте истории крупной промышленности, индустриализации и рабочего класса или сословий крестьян, купцов и мещан109. Что же касается истории ремесла Петербурга в XVIII – XIX вв., то она рассмотрена в немецкой монографии автора, в которой сделана попытка дать целостную картину развития ремесла столицы на протяжении всего петербургского периода 1703–1914 гг., несмотря на ограничение серединой XIX в. в названии110. Джеймс Батер в своей монографии о Петербурге во время индустриализации упомянул только некоторые ремесленные профессии кузнецов, булочников, кондитеров, золотых и серебряных дел мастеров и ювелиров в контексте промышленной географии111. Обширная монография М. Хильдермайера о российском городе и «гражданстве» касается вскользь ремесленников и концентрирует свое внимание в основном на купечестве и мещанстве112.

Р. Зельник и И. Путткамер касались проблематики ремесленных цехов, но только в связи с промышленным законодательством и работой правительственной комиссии для пересмотра уставов фабричного и ремесленного 1857–1862 гг., возглавляемой бароном Адольфом Федоровичем фон Штакельбергом113. Показательно, что позиция исследователей в этом вопросе совпадает по отрицательной интенции, относительно цехов, с негативными отзывами комиссии, предлагавшей отмену цехов и введение промышленной свободы114. В этой связи важно выделить особую историографическую традицию в видении роли цехов. Российская либерально–демократическая, советская, отчасти российская современная и западная традиции сходятся во мнении, что цехи, вместе с магистратами и гильдиями, не принесли той пользы и не оправдали тех надежд, которые возлагались на них законодателем, играли сдерживающую роль для промышленного развития и представляли из себя, в сущности, продолжение государственно–полицейского аппарата115.