Артиллерия Ивана Грозного

Согласно «Главнику русскому товару» Торговой книги конца XVI в. тонкая медная проволока стоила от 14 руб., «тазовая запрудная медь» 14,5 руб., трубчатая медь от 14 руб. за берковец, «зеленая медь в тазах» по 6 ефимков, «козарская медь» по 3 руб. фунт, «медь в полицах красная» по 2,5 руб. Олово, необходимый элемент для получения бронзы, «брущчатое» покупалась за 40–50 алтын за пуд[372]. Готовые пушки, «в курячье яйцо ядро», покупались по 10 рублей.

О масштабах закупок у «торговых людей» можно судить по сохранившейся грамоте Ивана Грозного от 17 марта 1556 г., указывающей местным властям купить в Новгороде 1500 пудов меди, «которая бы… пригодилась к пушечному и к пищальному делу», и прислать ее в Москву [373]. Указанной меди могло хватить не менее чем на 5-10 крупных орудий.

Очень сложно посчитать себестоимость производства больших орудий, так как нет сведений, сколько для изготовления одного орудия требовалось кирпичей, дров, железных «крепей», глины, сала, веревок, канатов, инструментов и других материалов.

Есть данные по европейским орудиям. Так, отливка 80-фунтового шарфметца (210 пудов) и изготовление снастей для похода под него обходилось имперской казне в 1352½ флорина[374] (или 405,75 руб.)[375]. Но надо учесть, что медных рудников в России не было, а сам металл был привозной (т. е. значительно дороже, чем в империи).

Надо полагать, что в России XVI в. литье небольшой осадной пищали калибром около 12 фунтов и весом в 100–150 пудов обходилось казне не менее чем в 400–500 руб., т. е. столько, во сколько в Империи обходилось изготовление крупного осадного шарфметца, а на производство гигантской бомбарды весом в более чем 1000 пудов (такой как «Степанова пушка Павлин» и «Кашпирова пушка») тратилось более тысячи руб.

Вся покупная медь, а также олово, свозились на склады Пушечного двора, а дальше мастера распределяли, какой металл «в пушечное и пищальное литье годитца», а какой пойдет только в колокольное литье.

С момента организации меднопушечного производства – с 1480-х гг. – состав шихты определялся «фрязами», а затем и немцами. Количество чистой меди в ней было более 90 %. Русские мастера унаследовали от них рецепты пушечной бронзы и секреты изготовления больших, малых и средних орудий.

Технология литья орудий была практически целиком скопирована с производства колоколов, без каких-либо существенных изменений. Мастер, унаследовавший от учителя навыки и умение составлять пропорции металлов, отливал орудие, исходя из принятой классификации и собственных представлений о размерах и украшений ствола.

Мастер-литейщик был универсальным специалистом – он сам чертил изображение будущего орудия, делал расчеты, отбирал медь, плавил металл, делал форму и т. д. Он полностью руководил процессом на Пушечном дворе. В помощь ему для выполнения полного цикла работ привлекались работные люди разных специальностей – гончары, кузнецы, каменщики и большое количество подсобных рабочих – «ярыг».

Таким образом, мастер должен был обладать уникальными знаниями: знать химию, физику, механику, математику, уметь пользоваться измерительными приборами, и, судя по всему, немного разбираться в мифологии и бестиариях (или, по крайней мере, черпать сведения о реальных и мифологических животных, растительном орнаменте и символике из книг).

С XV в. в России, как и в Европе, использовалась так называемая медленная формовка пушек. Вначале поэтапно создавался «пушечный образец» – фальшивая модель из глины. На сердечник навивался пеньковый или соломенный жгут, затем на него в несколько слоев намазывалась жирная глина, смешанная с толченым кирпичом, а на верхние слои – глина с шерстью и конским навозом (в документах XVII в. сохранились данные о присылке на Пушечный двор «лошадиного свежего калу» и «конского навозу» для формовки пушек), излишки срезались шаблоном, а глину высушивали при нанесении каждого слоя. На последний слой наносились модели цапф и украшений. Так получалась фальшивая модель с очертаниями и формами будущего ствола.

Затем готовили литейную форму. Фальшивую модель густо смазывали «салом ветчинным»[376] и наносили слой жирной глины, смешанной с шерстью и конским навозом, периодически высушивая каждый наносимый слой. Полученную литейную форму скрепляли железными обручами. Из формы извлекался жгут и сердечник, а образовавшуюся пустоту заполняли поленьями. Под действием огня изоляционный слой из сала расстапливался, а сгоравшие частицы шерсти и навоза образовывали канальцы, через которые из формы удалялись газы. Первые слои глины удаляли из формы, вновь ставили сердечник, предварительно отцентровав его, помещали болван в яму «по-колокольному», и по канавкам заливали расплавленную в печи пушечную медь.

После остывания с помощью талей отливочную модель извлекали из ямы, обрубали литники и выпоры, очищали внутреннюю и наружную части орудия. После очистки чеканщики (упоминаются в штате Пушечного двора с XVII в.) прочеканивали литые украшения и надписи, просверливали запальное отверстие.