Артиллерия, огонь!

— Положение наших солдат, — сказал он, — просто безвыходное: побежишь — расстреляют свои же заградительные отряды из эсэсовцев; если попытаешься перейти к русским, тоже могут убить. А если удастся благополучно перебежать, семью расстреляют. Остается одно — сидеть в окопе, отстреливаться, пока не убьют.

Эти показания солдата подтверждались приказом фашистского командования, в котором, в частности, говорилось: «…всякий отступающий будет расстрелян на месте, будь то солдат, офицер или генерал».

И надо сказать, что такая бессмысленная по своей сути драконовская «дисциплина» в известной мере держала в повиновении немецких солдат, они упорно оборонялись.

Сильную вражескую оборону надо было преодолеть, прежде чем дойти до Берлина. Да и сам город оборонялся сильно: из каждого дома стреляли, каждая улица стала крепостью.

Как же действовала наша артиллерия?

Ей и в этой операции пришлось сказать новое слово как при подготовке прорыва ряда оборонительных полос, так и в уличных боях.

Боевым действиям артиллерии предшествовала самая тщательная разведка. На каждом километре фронта размещалось несколько десятков наблюдательных пунктов. В полосе 1-го Белорусского фронта протяжением в 175 километров было развернуто около 7 тысяч наблюдательных пунктов артиллерийских частей и подразделений.

16 отдельных разведывательных дивизионов, 2 отдельных корректировочно-разведывательных авиаполка, 2 воздухоплавательных дивизиона аэростатов наблюдения — все эти силы также были направлены на добывание разведывательных данных для артиллерии. Самолеты-корректировщики произвели 248 вылетов, выявляя и фотографируя цели. Было обнаружено свыше 1,5 тысячи целей, в том числе 185 артиллерийских и минометных батарей.

Чтобы сокрушить такую оборону врага, нужны были мощные средства, способные не только прорвать вражеские укрепления, но и обеспечить нанесение ударов такой силы, которые позволили бы вести наступление высокими темпами и с наименьшими потерями. Таким образом, артиллеристам предстояло наиболее целесообразно распределить получаемые средства между армиями, спланировать артиллерийское наступление и организовать гибкое управление всей массой артиллерии.

По решению командующего фронтом Маршала Советского Союза Г. К. Жукова требовалось усилить артиллерией в первую очередь армии, действовавшие на главном направлении. Когда наши расчеты были утверждены Военным советом фронта, началась переброска артиллерийских средств в армии, накосившие решающий удар. Это была большая и очень трудоемкая работа: предстояло перебросить 90 артиллерийских и минометных полков, имевших 2 тысячи орудий, минометов и боевых установок «катюш» и более 10 тысяч автомашин и тракторов. Длина каждого из маршрутов равнялась 200, а некоторых — даже 270–280 километров. Нужна была исключительная четкость и полная согласованность со штабами других родов войск, тоже производивших перегруппировку сил.

Начиная с 15 марта из резерва Ставки Верховного Главнокомандования начали прибывать по железной дороге 40 артиллерийских и минометных полков, в которых насчитывалось более 700 орудий и минометов, 500 боевых установок полевой реактивной артиллерии и около 4 тысяч автомашин и тракторов. Их надо было принять и переправить к месту боевых действий.

Если учесть, что подготовка операции проводилась а строжайшей тайне и что при сосредоточении войск следовало соблюдать тщательную маскировку, то можно понять, какую работу пришлось проделать войскам.

Как и на протяжении всей Великой Отечественной войны, так и в данный период в войсках проводилась огромная партийно-политическая и идейно-воспитательная работа в каждой воинской части, каждом подразделении. Всюду чувствовалась мудрая организующая и направляющая роль нашей ленинской партии.

Именно партийно-политический состав, партийный и комсомольский актив, как и во всей нашей армии, в артиллерийских частях и подразделениях составляли цементирующую силу, вели за собой огромные массы воинов-артиллеристов на беспримерные подвиги.

Артиллеристам нашего фронта было предъявлено большое требование, особенно в отношении точности огня. Это требование вызвано было тем, что артиллерийскую подготовку атаки предстояло провести в ночное время, и тем, что на некоторых участках фронта наша пехота занимала исходное положение для атаки в 100–150 метрах от переднего края вражеской обороны. При малейшей неточности наша артиллерия могла поразить свою же пехоту.