Артиллерия, огонь!

По сравнению с периодом сражений за Москву количество этих боевых установок намного возросло. В октябре и ноябре 1941 года на Западном фронте счет им велся на десятки и только к началу контрнаступления в декабре того же года их количество достигло 300 единиц. В 1942 году счет их пошел уже на многие сотни. В частности, у нас на Донском фронте к 19 ноября 1942 года насчитывалось 424 установки, а к 10 января 1943 года у нас их было уже 1656. Только один их залп составлял более чем 15 тысяч мин.

И вот всю эту армаду — артиллерию, минометы и полевую реактивную артиллерию — предстояло подготовить к решению больших и сложных задач, организовать четкое управление ими в бою. В решении всех этих задач нам безусловно помог опыт знаний, накопленный в сражениях под Москвой и Сталинградом.

Оборудование артиллерийских позиций требовало огромных усилий, упорства и выносливости личного состава: земля промерзла настолько глубоко, что работать приходилось только ломами и кирками, потому что с помощью лопат рыть окопы для орудий и щели для личного состава было невозможно. Еще тяжелей стало добывать топливо, чтобы хоть как-то обогреваться. А морозы лютовали все сильней. Тяжело было держать в порядке фронтовые дороги, ремонтировать технику.

Несмотря на все эти трудности, связанные с характером местности и условиями суровой зимы, сложность материального снабжения войск, артиллеристы сумели своевременно и хорошо подготовиться к нанесению сокрушительного удара по врагу.

Чтобы точно соблюсти график артиллерийской подготовки, у каждого орудия на огневых позициях были расположены боеприпасы в определенном порядке. Для определенного периода артиллерийской подготовки предусматривался расход установленного количества снарядов и мин. Полученные на такой период артиллерийской подготовки боеприпасы укладывались отдельными штабелями. Чтобы избежать какой-либо путаницы, штабель обозначался специальной табличкой с соответствующей надписью.

На щитах орудий имелись четко записанные установки для стрельбы на период артиллерийской подготовки. Между прочим, этот способ был известен и в мирное время, и о нем знали все младшие командиры. Однако в артиллерию пришли в ходе войны новые люди, не знавшие или забывшие его. Поэтому накануне наступления мы напоминали командирам батарей, чтобы эти данные имелись на всех щитах.

Советское командование не хотело напрасных жертв и стремилось склонить окруженные войска к капитуляции. Чтобы избежать напрасного кровопролития, 8 января мы предложили окруженным войскам прекратить бессмысленное сопротивление.

Это был акт высокой гуманности. Но противник отклонил его.

9 января была сделана еще одна попытка склонить Паулюса к капитуляции, но и это предложение гитлеровцами не было принято.

Отказом от капитуляции немецко-фашистское командование подписало смертный приговор десяткам тысяч своих солдат и офицеров.

10 января 1943 года в 7 часов 30 минут командующий фронтом, его заместители — начальники родов войск — прибыли на, наблюдательный пункт командующего 65-й армией П. И. Батова. Приехал туда и представитель Ставки главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов. Отсюда мы могли хорошо видеть огневые позиции нескольких минометных, пушечных и даже гаубичных батарей и дивизионов, разместившихся на открытом месте. Орудийные окопы для маскировки были обложены крупными снежными брусками.

В другое время подобное расположение огневых позиций артиллерии сочли бы по меньшей мере легкомысленным. Но мы знали, что противник берег каждый выстрел на самый крайний случай.

20 минут нашего пребывания на наблюдательном пункте пролетели незаметно, и мы услышали знакомые волнующие команды. В 7 часов 50 минут по телефонным линиям с командного пункта командарма, растекаясь по черным змейкам проводов, понеслось: «Оперативно! Сверить часы!» Потом после небольших пауз одна за другой над притихшей степью прозвучали команды: «Натянуть шнуры!» и, наконец, «Огонь!» Ровно в 8 часов 5 минут залп тысяч орудий разорвал тишину морозного утра. В 65-й армии много потрудились, чтобы добиться одновременного открытия огня всей артиллерии, и это вполне удалось. Артиллерия заработала необыкновенно дружно. 55 минут без малейшего перерыва, то немного утихая, то вновь усиливаясь, бушевал ураган артиллерийско-минометного огня. В расположении противника творилось что-то невообразимое. Такого не наблюдалось и 19 ноября. На этот раз мы имели артиллерии куда больше, да и огонь ее был организован лучше.

Орудийные расчеты работали с огромным напряжением. С наблюдательного пункта было хорошо видно, как артиллеристы сбрасывали мешавшие им полушубки и шинели. Наши командиры, находившиеся в это время на огневых позициях, рассказывали, что, несмотря на мороз, батарейцам было в прямом смысле жарко.

Наша артиллерия действовала наверняка. Такого мощного артиллерийского удара ранее не приходилось наблюдать. Н. Н. Воронов, которому довелось побывать на многих фронтах и быть участником не одной артиллерийской подготовки, сказал:

— Никогда еще не видел такой мощности и организованности огня!