Артистка

А до того, как они вместе выедут за границу, Александр предлагал ей пожить у него даче: свежий воздух, сосновый бор, чистая река и натуральные овощи с фруктами каждый день.

«Главное – дождаться окончания съёмок, – думала она в полуобморочном состоянии. – И тогда, наконец, я смогу отдохнуть».

Она ещё не подозревала, что последний перед долгим перерывом день съёмок станет самым чёрным в её жизни…

Вике только что нанесли грим и сделали причёску. Облачившись в трико для эпизода занятия в балетной школе, она уже спешила к выходу из гримёрной, как вдруг услышала, что звонит её мобильный телефон.

Не в её правилах было заставлять режиссёра и оператора ждать на съёмочной площадке, но звонок мог быть важным. Она остановилась и поискала взглядом свою сумочку, из которой доносился трезвон.

Это был Фунтик.

– Вичка, привет… – сказал он замороженным голосом, начисто лишённым каких-либо эмоций. Если бы в данный момент она была более внимательна, то, несомненно, догадалась бы по его тону: что-то случилась. Однако Вика была сейчас вся в себе, то есть в образе, и потому не отличилась особой чуткостью.

– Фунтик, милый, – сказала она быстро, – совершенно не могу говорить, у меня съёмка. Я перезвоню тебе сама, когда закончу. Извини! – и, не дожидаясь ответа, она отключила телефон.

Освободившись через пару часов, Вика чувствовала себя такой разбитой и вымотанной, что совершенно забыла о звонке друга. Нужно было ещё заехать в институт, чтобы узнать расписание зачётов и экзаменов, но сил на это у неё уже не осталось. Да и институт находился в другом конце города – несподручно было бы тащиться туда сейчас, когда она едва передвигала ноги.

Буквально на автопилоте добравшись до дома Белецкого, она вошла в подъезд, поднялась на лифте и открыла дверь своим ключом. Домработница ещё с утра укатила на дачу, забрав с собою пса Рифа, а Александра, скорее всего, не было дома – он говорил ей что-то о сегодняшнем интервью на телевидении, она плохо запомнила.

Вика была так погружена в собственную усталость, что, только налив себе чашку кофе и в изнеможении опустившись на диван в гостиной, вдруг почувствовала: она в квартире не одна.

Это было странно. Тётя Глаша совершенно точно сказала ей утром, что несколько дней не появится в городе, и чтобы они справлялись сами. Если это Белецкий, то почему он не позвал её, не заявил о своём присутствии? Больше ключей не было ни у кого – ни у бывших жён Белецкого, ни даже у его дочери.

Вика прислушалась внимательнее. Определённо кто-то был в доме: она явственно различила, как на втором уровне стукнула дверь, а потом раздалось приглушённое шушуканье.

Ей стало не по себе. «Неужели воры?» – подумала она в тревоге. Это, конечно, было маловероятно, но всё-таки…

– Кто здесь? – крикнула она громко.

Ответом ей была тишина.

– Я сейчас позвоню в полицию! – предупредила Вика и в самом деле нащупывая рукою трубку телефона.

– Белка, это я, не надо в полицию… – раздался сверху несколько смущённый голос Белецкого.

– Саша? – переспросила она изумлённо и недоверчиво. – А почему ты прячешься? И… и… с кем ты разговаривал?

В этот миг она совершенно отчётливо услышала наверху женский голос, который что-то сердито выговаривал Белецкому.

Это было уже слишком. Вика решительно поднялась с дивана и зашагала по лестнице наверх, чтобы лично посмотреть, что там происходит. Белецкий стоял в дверях спальни, загораживая проход спиной, и выглядел крайне растерянным.

– Может, ты объяснишь мне, что всё это значит? – холодно спросила Вика. – И почему ты не позволяешь мне войти в спальню?

Он молчал, стыдливо отведя глаза. И тут она, наконец, всё поняла.

– Отойди от двери, – потребовала она. – Отойди немедленно, я должна сама посмотреть, кто там у тебя. Да будь же ты мужчиной, не прячь голову в песок, как страус!

Он покорно сделал шаг в сторону. Вика взялась за ручку двери и резко распахнула её.

На широкой двуспальной кровати, где Вика и Александр провели множество незабываемых ночей, сидела голая девица. Вернее, можно было догадаться, что она голая, – по той судорожной неловкости, с которой та натянула одеяло себе до подбородка. Вика зачем-то обвела комнату отрешённым взглядом – видимо, для того, чтобы не встречаться глазами с ЭТОЙ. На полу валялись чужие трусики и лифчик. И тут Вика, наконец, нашла в себе силы взглянуть ей в лицо. Девица смотрела испуганно и одновременно вызывающе. Она была Вике незнакома. Но, впрочем, какое это имело значение…

Белецкий молча наблюдал, как Вика кидает какие попало вещи в свою дорожную сумку, и не решался с ней заговорить. Выражение лица у неё сделалось такое, что предусмотрительнее было бы не приближаться к ней ближе чем на пару метров.

Уже возле самой входной двери он окликнул её. Она нехотя обернулась, борясь только с одним желанием: изо всех сил заехать кулаком по этой красивой физиономии.

– И всё же, Белка… Не руби сплеча, – попросил он нерешительно и умоляюще. – Давай остынем, сядем и поговорим.

– Да пошёл ты, – сказала Вика без всякого выражения и рванула на себя ручку двери.