Артхив. Истории искусства. Просто о сложном, интересно о скучном. Рассказываем об искусстве, как никто другой

Первоначальный диагноз – третичный сифилис – оказался верен только отчасти. Доктор Федор Усольцев выяснил, что заболевание поразило не головной, а спинной мозг Врубеля, маниакально-депрессивный психоз развился самостоятельно. Так или иначе, исход предвиделся один: духовная и физическая деградация. В 1906 году Михаил Врубель полностью ослеп. По словам Анны Врубель – любимой сестры художника, которая была ему сиделкой в последние годы, – он неоднократно говорил, что устал жить. В феврале 1910 года Врубель открыл форточку и долго вдыхал морозный воздух, что спровоцировало пневмонию. Возможно, он сделал это неосознанно: последний год он был погружен в свои галлюцинации и вряд ли четко осознавал, что делает. Впрочем, накануне смерти Михаил Врубель причесался, вымылся с одеколоном и ночью сказал ухаживавшему за ним санитару: «Николай, довольно уже мне лежать здесь – поедем в Академию». На следующий день гроб с телом художника был установлен в Академии художеств – Врубель и здесь оказался провидцем. Его похоронили на Новодевичьем кладбище. Над могилой Врубеля Александр Блок сказал: «Перед тем, что Врубель и ему подобные приоткрывают человечеству раз в столетие, я умею лишь трепетать. Тех миров, которые видели они, мы не видим».

Обри Бердслей: короткий век эпатажного чудака

Обри Бердслей был странным. Впрочем, чего можно было ожидать от человека, с ранних лет знавшего, что ему отмерен совсем небольшой срок жизни. Однако страх смерти, казалось, был ему вовсе неведом до последних месяцев жизни, когда «костлявая» подступила слишком близко. А возможно, он просто умело скрывал этот страх, компенсируя его поразительной способностью всегда быть в центре внимания. Не всегда это внимание было положительным, не всегда оно художнику нравилось. Но почему-то всегда играло ему на руку. Им интересовались, им восхищались, его ненавидели и порицали. На любую критику в свой адрес Бердслей неизменно отвечал остроумными комментариями и едкими замечаниями. Нескладный молодой человек внушительного роста с вытянутым лицом и чудаковатой прической, где бы он ни появился, тут же обзаводился либо друзьями, либо недоброжелателями. Складывается впечатление, что к Бердслею просто невозможно было относиться нейтрально. А он удивительно естественным образом этим пользовался.

Семейные секреты

В истории семьи Бердслея было достаточно скандальных подробностей и скелетов в шкафах. Начать, пожалуй, стоит с его бабки Сьюзан. Она родилась в Дакке (Бангладеш), и в ее свидетельстве о рождении в графе с именем матери был поставлен прочерк. Отцом же был указан доктор Александр Лэмб. В английских колониях в XIX веке такие документы не были редкостью. Чаще всего матерями незаконнорожденных детей были туземные служанки.

У Сьюзан Лэмб и ее супруга Уильяма Питта родились три дочери, но самой заметной и самой красивой среди них была Элен. Она пользовалась огромной популярностью у мужчин, да и сама с легкостью заводила знакомства с понравившимися ей молодыми людьми. Она обожала эффектные и даже экстравагантные выходки. Однажды в церкви она притворилась глухонемой, чтобы получить престижное место в первом ряду. Закончилось все тем, что Элен начала тайно встречаться с неким Винсентом Бердслеем.

Сложности в семейной жизни Винсента и Элен начались буквально в день свадьбы. Молодожены и их гости не смогли войти в церковь через главный вход из-за штормового ветра, им пришлось довольствоваться скромной дверью ризницы. Можно было бы усмотреть в этом недобрый знак, но бракосочетание все же состоялось. Скандал грянул сразу после окончания медового месяца. На Винсента подала в суд некая вдова, обвинившая его в том, что он обещал на ней жениться. Чтобы не довести дело до суда, Винсенту пришлось откупиться от женщины, продав часть своего имущества. Надежда на светлое будущее в уважаемом семействе рассыпалась в прах. Опозоренный Винсент был вынужден поселиться вместе с женой в доме ее родителей и навсегда потерял их доверие.

Взрослые поневоле

Элен Бердслей вполне могла бы стать эталоном для современных матерей, которые уверены, что ребенка нужно в первую очередь «развивать». Когда маленькое семейство обосновалось в Лондоне, Элен, лишенная привычного безбедного существования, вынуждена была жить с мужем и детьми в съемных квартирах и давать уроки музыки. Она быстро разочаровалась в семейной жизни и каждую свободную минуту стала посвящать детям, решив через них реализовать все свои несбывшиеся мечты и не оправдавшиеся амбиции. Обри и его сестра Мэйбл с самого раннего возраста обучались музыке и рисованию и читали совсем не детскую литературу. Отсюда и пошла легенда (тщательно поддерживаемая Элен) о том, что Обри был одаренным ребенком.

Большую часть времени Мэйбл и Обри были предоставлены сами себе. Они почти не общались со сверстниками и очень рано перестали вести себя по-детски. Мэйбл на всю жизнь осталась для Обри самым близким человеком, они большую часть жизни прожили вдвоем.

Ранний старт