Артур Артузов

Только в 1940 году руководитель внешней разведки (теперь она называлась 5–м отделом ГУГБ НКВД СССР) Павел Фитин смог предпринять усилия к восстановлению утраченных связей с агентурой и активизацией ее работы. (Насколько известно автору, в разведке и контрразведке никто всерьез не верил в долговечность заключенного в августе 1939 года пакта о ненападении с Германией.) В Берлин как сотрудник внешнеторговой организации был командирован тридцатилетний разведчик, лейтенант государственной безопасности^{81} Александр Коротков (под псевдонимом Владимир Коротких).

Интересна история его появления в Иностранном отделе. Этого высокого, худощавого парня приметил на динамовском стадиончике на Петровке один из основателей спортивного общества «Динамо», бывший секретарь Дзержинского Вениамин Герсон. Парень был отличным теннисистом и футболистом. (Его старший брат Павел Коротков к середине 30–х годов гремел на всю страну как полузащитник первого чемпиона СССР по футболу московского «Динамо» и сборной. Впоследствии он стал многократным чемпионом и обладателем Кубка СССР по хоккею, заслуженным мастером спорта.)

Герсон сразу понял, что для ДСО «Динамо» младший Коротков – настоящая находка. Но для вступления в «Динамо» он должен был непременно работать в системе ОГПУ, милиции, хотя бы в пожарной команде. Герсон привел его на Лубянку, в хозяйственное управление, где Короткова и приняли на работу наладчиком лифтов. По тогдашним меркам парень имел хорошее образование – окончил среднюю школу, к тому же был сообразительным и энергичным. К нему присмотрелись и взяли в ИНО, сначала письмоводителем. Со временем Артузов повысил его до должности помощника уполномоченного. Парень ему понравился и тем, что прилежно штудировал языки – немецкий и французский. Артузов умел не только ценить одаренных людей (это многие умеют), но и находить их (сие дано не каждому руководителю).

Когда Шведу (Александру Орлову) потребовался напарник для ответственной работы во Франции (и в промежуточных странах – Австрии и Швейцарии), Артузов назначил на эту роль Короткова, которому был определен оперативный псевдоним Длинный.

К 1940 году Коротков был уже опытным разведчиком, которому, к слову сказать, пришлось поработать и в Германии. С заданием он справился успешно. Под носом гестапо и СД восстановил связи с Корсиканцем, Фильтром, Брай–тенбахом, познакомился и со Старшиной. Когда началась война, Короткое сумел дважды выскользнуть из блокированного здания советского посольства на Унтер–ден–Линден и передать антифашистам «Красной капеллы» две рации, коды, деньги.

Впоследствии Александр Коротков стал единственным в истории спецслужб руководителем нелегальной разведки, который и сам обладал опытом работы нелегала за рубежом.

…Увы, из–за просчетов Центра в конце 1942 года гестапо вышло на след «Красной капеллы». Многие десятки антифашистов были арестованы, обезглавлены на гильотинах и повешены^{82}.

…Непреходящей головной болью для советских внешних политиков на протяжении многих лет оставались отношения с панской Польшей. После успешной войны 1920 года, обеспеченной колоссальной военной помощью Франции и Англии, власти и милитаристские круги этой страны всерьез уверовали, что способны вести дела с СССР с позиции силы. Давнишняя ненависть к России и всему российскому вообще, которую, к сожалению, разделяли рабочий класс и крестьянство, кружили голову ярым пилсудчикам, зачастую толкали их на безрассудные действия, в конечном счете наносящие вред самой Речи Посполитой. Их самоуверенность и безответственность обернулись, как известно, разгромом 1939 года и пятью годами немецкой оккупации.

Польша в тот период не без основания рассматривалась и руководством СССР, и высшим командованием Красной армии как наиболее вероятный противник в будущей войне. С учетом сказанного КРО и ИНО ОГПУ были обязаны внимательно отслеживать процессы, происходящие в соседней стране.

Одним из лучших советских агентов, работавших «по Польше», был штабс–капитан русской, а затем и польской армии Виктор Антонович Илинич, человек весьма странный и противоречивый. В нем самым странным образом сочетались исключительная добросовестность при добывании информации, причем первостепенной важности, и непреодолимая склонность к жульничеству в денежных делах.

Завербовал Илинича еще в феврале 1924 года резидент Разведупра РККА в Варшаве Семен Пупко, взявший себе рабочий псевдоним Фирин. Впоследствии он стал весьма известной личностью под двойной фамилией Фирин–Пупко^{83}.

К моменту вербовки Илинич входил в состав ПОВ – Польской организации войсковой, тесно связанной с пресловутой «двуйкой» – 2–м отделом польского генштаба.