Артур и Джордж

Это может быть просто игра в умные догадки: несомненно, существует статистическая вероятность, что в таком многочисленном собрании окажется кто-то с соответствующим инициалом, а медиум может с такой ловкостью подбирать слова, что они наводят ее на подходящего кандидата. Или же все это может быть прямым обманом: среди зрителей рассажены сообщники, чтобы произвести впечатление на доверчивых, полностью их убедить. А кроме того, есть и третья возможность: те в зале, что кивают, и вскидывают руку, и встают, и восклицают, искренне изумлены и искренне верят в установление контакта; но потому лишь, что кто-то в кругу их знакомых, возможно, фанатичных спиритуалистов, исполненный жажды распространять свою веру даже самыми циничными способами, сообщил организаторам необходимые сведения. Вот так, заключает Джордж, это, возможно, и проделывается. Наиболее действенной, как и сложными показаниями, оказывается умелая смесь правды с вымыслом.

— А теперь весть от джентльмена, очень достойного и корректного джентльмена, который перешел десять лет назад, двенадцать лет назад. Да, я поняла, он перешел в восемнадцатом году, говорит он мне.

В том году умер отец, думает Джордж.

— Ему около семидесяти пяти лет.

Странно, отцу было семьдесят шесть. Долгая пауза, а затем:

— Он был очень духовным человеком.

И тут Джордж чувствует, как по коже у него поползли мурашки — по рукам, плечам и шее. Нет, нет, конечно же, нет! Он чувствует, что приморожен к сиденью; его плечи скованы; он неподвижно глядит на сцену, ожидая следующих слов медиума.

Она поднимает голову и вглядывается в верхнюю часть зала между последними ложами и галереей.

— Он говорит, что первые свои годы провел в Индии.

Джордж вне себя от ужаса. Никто не знал, что он будет здесь, кроме Мод. Может быть, это взятая с потолка догадка или, вернее, абсолютно точная догадка кого-то, кто сообразил, что разные люди, так или иначе связанные с сэром Артуром, по всей вероятности, будут здесь. Но нет, ведь многие из самых знаменитых и респектабельных вроде сэра Оливера Лоджа ограничились телеграммами. Мог ли кто-то узнать его, когда он входил? Ну, это на грани возможного, но как они успели выяснить год смерти его отца?

Миссис Робертс теперь простерла руку вперед и указывает на верхний ярус лож на другой стороне зала. Тело Джорджа зудит все, будто его голым бросили в заросли крапивы. Он думает: я этого не вынесу, это надвигается на меня, и мне не спастись. Взгляд и простертая рука медленно обводят амфитеатр, оставаясь на одном уровне, будто наблюдая, как образ духа вопрошающе следует от ложи к ложе. Все логичные заключения минутной давности ничего не стоят. Его отец вот-вот заговорит с ним. Его отец, который всю жизнь провел священником Англиканской Церкви, вот-вот заговорит с ним посредством этой… неестественной женщины. Чего он может хотеть? Какая весть может быть столь настоятельной? Что-то о Мод? Отеческий упрек сыну за угасание его веры? Ему вот-вот будет вынесен какой-то ужасный приговор? Почти в панике Джордж жалеет, что рядом с ним нет его матери. Но его мать уже шесть лет как умерла.

Пока голова медиума продолжает медленно поворачиваться, пока ее рука все еще указывает на том же уровне, Джордж испытывает даже больший ужас, чем в тот день, когда он сидел в своей приемной, зная, что вот-вот раздастся стук и полицейский арестует его за преступление, которого он не совершал. И теперь он вновь подозреваемый и вот-вот будет обличен на глазах десяти тысяч свидетелей. Он думает, не лучше ли просто встать на ноги и положить конец этому нечеловеческому напряжению, закричав: «Это мой отец!» Возможно, он потеряет сознание и без чувств упадет через поручень в бенуар внизу. Возможно, с ним случится припадок.

— Его имя… он говорит мне свое имя… Оно начинается с «С»…

И все еще голова поворачивается, поворачивается, ожидая увидеть нужное лицо в верхнем ярусе лож, ожидая чудесный миг узнавания. Джордж абсолютно уверен, что все смотрят на него и скоро поймут точно, кто он такой. Но теперь он боится признания, которого желал прежде. Он хочет спрятаться в самой глубокой подземной темнице, в самой гнусной тюремной камере. Он думает: это не может быть правдой, мой отец никогда не повел бы себя так, может быть, я обмараюсь, как тогда, мальчиком по дороге из школы, может быть, он и возвращается для того, чтобы напомнить мне, что я — ребенок, показать мне, что его воздействие продолжается даже и после его смерти, да, это не было уж так не похоже на него.

— Я знаю его имя…

Джордж чувствует, что завизжит. Он потеряет сознание. Он упадет и ударится головой о…

— Это Стюарт.