Но вернемся к пантеону кельтских богов. Существует ряд свидетельств того, что солнце считалось верховным божеством. Это подтверждается тем, что многие знатные кельты были погребены в своих могилах вместе с солярными дисками или колесами. Однако нам ближе версия о том, что солнце пересекает небесный свод в колеснице, которую везут божественные лошади. У кельтов была богиня-покровительница лошадей – Эпона, ее имя происходило от кельтского названия лошади – epos. Хотя ее не представляли в образе лошади, она считалась покровительницей всадников, богиней, способствующей разведению и плодовитости лошадей. Она всегда изображалась либо верхом, либо рядом с лошадьми. Возможно, из-за христианского приукрашивания в письменных источниках об Артуре, в христианские времена эта богиня нигде в них не упоминается.
Многим животным, не только лошадям, приписывались особые сверхъестественные силы. Олени, вепри, вороны, быки олицетворяли различных богов и богинь или являлись их живыми атрибутами. Имеются также свидетельства о животных, объединяющих черты разных видов, когда в магических целях «качества» двух или более представителей фауны соединены вместе. Считалось, что змеи с бараньими рогами отображают в символической форме плодородие и возрождение, а исключительно изящная бычья голова с головой орла между его рогов символизирует абсолютную власть. Но в доримские времена кельтские ремесленники еще не начали так причудливо изображать мифических животных, хотя в других культурах того времени это уже происходило. Бросается в глаза отсутствие в этом мифологическом зверинце драконов, грифонов, кентавров, сфинксов и прочих фантастических чудовищ. На это стоит обратить особое внимание, ведь всевозможные чудовища постоянно появляются в письменных повестях Артуровского цикла.
Невзирая на отсутствие каких-то особых мифических созданий, кельто-британская культура была сильной и сложной и являлась важной часть общеевропейской кельтской культуры, которая к IV веку до н. э. простиралась от берегов Северного моря до Венгрии и Малой Азии. Основываясь на устоявшейся традиции, устное народное творчество стало основным средством передачи элементов кельтской культуры из поколения в поколение. Поэты и барды создавали свои сказания в стихах, музыканты – в песнях; сказителей было в изобилии.
Кельты с удовольствием рассказывали предания и легенды, которые с давних времен стали основным выражением их этнической идентичности. В Ирландии, где традиции сохранились лучше всего, до сих пор есть известные сказители, живущие в области Гэлтахт на западной оконечности острова{38}
. В 80-х годах мне посчастливилось познакомиться с доктором Шеймасом О’Кахонем, преподавателем кафедры ирландского фольклора Университетского колледжа в Дублине. Тот любезно познакомил меня с потрясающим богатством ирландского фольклора. Существует несколько больших мифических циклов на ирландском гэльском языке, и кафедра доктора Шеймаса О’Кахоня располагает примерно 800 вариантами каждой из основных легенд. Почти все деревни в Ирландии имеют свою собственную версию каждой из основных легенд.Существует интересная сказка под названием «Человек, которому нечего было рассказать». В ней говорится об усталом и заблудившимся путешественнике, который постучался в крестьянский дом, умоляя дать ему воды, пищу и ночлег. Хозяин впустил путника и предложил ему все, что он просит, но при условии, что вместо оплаты тот расскажет ему какую-нибудь историю. Путешественник не смог этого сделать, и вдруг он неожиданно обнаружил, что проваливается сквозь землю во мрак подземного царства. Затем с ним стала происходить череда несчастий, которая длилась до тех пор, пока, наконец, он не приобрел достаточного опыта, чтобы сочинить собственную историю. И, в конце концов, именно рассказанная им история спасла его.
Когда мы начнем рассматривать истинные корни артурианских легенд, очень важно обратить внимание на то наслаждение, которое испытывал рассказчик от самого процесса рассказывания, от возможности передать опыт от человека к человеку через живое слово. Многие элементы этих легенд изустно проходили сквозь множество поколений, пока благодаря письменности не оказались зафиксированными на пергаменте.