Артур Миллер. Пьесы: Все мои сыновья, Смерть коммивояжера, Суровое испытание, Вид с моста

Чтобы спастись от правосудия, Джо Келлер оклеветал своего компаньона и друга, представив его единственным виновником происшедшего. Таким образом, во имя личного обогащения, были преданы интересы родины, попраны идеалы патриотизма, чести и дружбы.

На другом полюсе пьесы — сын Джо Келлера, Крис. Его жизненная философия сформировалась на фронте, где патриотизм не был пустым словом — там за него платили кровью и жизнью.

«На фронте была настоящая честь, — говорит Крис, — и там было что защищать». Крис и сейчас верен своим идеалам, хотя понимает, что никто из окружающих не разделяет их.

Узнав о преступлении отца, он требует, чтобы тот отдал себя в руки правосудия.

Но он осуждает отца только с позиций морали, так как не видит в поступке Джо Келлера тех глубоких причин, корни которых — в исконном для капиталистического общества противоречии между частным интересом и общественным долгом. Сам Джо прекрасно в них разбирается. Оправдываясь перед сыном, он ему бросает: «Кто даром работал в эту войну?.. Разве они отправили хоть одну пушку, хоть один грузовик, прежде чем получили за них прибыль? И это чистые деньги? Нет в Америке чистых денег». Успех в мире, в котором живут Келлеры, несовместим с идеалами человечности и подлинного патриотизма, поэтому Джо не испытывает раскаяния в совершенном преступлении. И драматург с большой художественной силой и горячим человеческим гневом разоблачает хищническую философию своего героя.

Миллер указывал[3], что, работая над пьесой «Все мои сыновья», он в первый раз с тех пор, как стал драматургом, ясно представлял себе идею своей будущей пьесы. Люди обязаны отвечать перед обществом за поступки, которые они совершили, так как между человеком и обществом существует неразрывная связь. И Миллер подчеркивал, что стремился полностью осудить антисоциальный поступок своего героя, потому что «такие люди, как Джо Келлер, представляют собой угрозу обществу…».

Сцена, в которой происходит разоблачение истинных стремлений Джо Келлера, — самая сильная в пьесе. В ней Миллер сумел подняться до высот подлинно социальной критики сущности капиталистического мира.

Но дальше острота конфликта становится значительно менее напряженной. Драматург, как бы отказываясь от выводов, к которым подвел своего читателя, сглаживает социальную заостренность финала своей пьесы.

Такое впечатление рождается в связи с эволюцией образа Криса Келлера. Человек высокого чувства патриотизма и гражданского долга, возле которого люди «хотят стать лучше», каким он был нарисован в первой половине пьесы, в финале, после того как Крис убедился в том, что его отец действительно совершил преступление, — неспособен на решительные действия. Он не отдает отца в руки правосудия, а попросту решает уйти из дома, чтобы где-то начать «новую» жизнь. Крис не приемлет философии своего отца, но бороться против нее оказывается не в силах.

«Но теперь я такой, как все. Я практичный. Вы сделали меня практичным». И Миллер подчеркивает этим, что философия и поведение Криса в период народного патриотического подъема, вызванного войной с фашизмом, были иными, чем сейчас, в Америке послевоенной, но, в общем, он его не осуждает. Он только обнажает действительную сущность поведения Криса и призывает читателей самостоятельно сделать свой вывод.

Какими же качествами должен обладать человек, чтобы до-

<- Отсутствующий лист в книге стр. 7–8 —>

В следующей пьесе — «Суровое испытание»[4] (1952) Миллер продолжает развивать и углублять свою тему: если в современной Америке главенствующими сделались законы джунглей, то где же истоки этого? Развитие каких факторов в истории Америки привело к утверждению звериных, антигуманистических законов жизни? И драматург обращается к прошлому.

Из истории США он выбирает широко известный Сейлемский эпизод — трагическую эпопею, разыгравшуюся в маленьком городке Сейлем в 1692 году. Ее участниками были первые поселенцы на американском континенте.

Усиление реакции, разгул маккартизма в наше время, в конце 40-х — начале 50-х годов, заставили Миллера, прогрессивного художника, откликнуться на события, волновавшие всех честных американцев. Его новая пьеса была задумана, как сам он об этом писал, потому, что он увидел аналогию между положением в современной Америке и событиями, разыгравшимися в 90-х годах XVII века: подозрительность, обвинения друг друга в несуществующих грехах, за которыми скрывалось стремление оклеветать и свести счеты с теми, кто по разным причинам становился: препятствием в достижении сугубо личных целей. Обвинения ради этого в колдовстве, предательстве и отступлении от веры являлись теми средствами, которыми пользовались предки современных маккартистов. И наряду с ними в пьесе показаны люди высокой принципиальности, глубокого сознания чести и долга, во имя правды вступавшие в борьбу с темными силами реакции.