Артуш и Заур

А вот и стук в дверь, тихий, но настойчивый стук. Он выпрямился, поспешно потушил сигарету, надушился туалетной водой «Ultraviolet» и побежал к двери.

Открыл.

Замер.

На нем были джинсы «Wrangler», подчеркивающие мельчайшие детали его фигуры, и темно-зеленая майка с надписью «Heavy Metal», плюс зачесанные назад непослушные волосы… Что за дикая энергия! Что за мощь!

Артуш зашел, прикрыл дверь и протянул Зауру бутылку спрятанную за спиной.

— Пятизвездочный Арарат. В честь нашей встречи.

— Артуш… Я…

Он погладил Заура по щеке.

— Я волнуюсь не меньше тебя, поверь мне…

* * *

Что такое любовь? Что это за красота, которую невозможно увидеть, невозможно потрогать? Быть может, она — лучший сюрприз, подготовленный для нас жизнью? Сила, что внезапно подчиняет нас себе? Зачем прибегать к длинным фразам, чтобы объяснить ее суть? Ее понимают все. Язык у нее один. Она не признает ни границ, ни наций, ни рас, ни врагов. Неизвестно, как и когда приходит, неизвестно, как и когда уходит. Если жизнь — это обман, то лишь одна она правдива среди всей этой фальши — любовь! Она может выглядеть нежной, прекрасной, а на самом деле она жестока и безжалостна. Она блистающее солнце, ближайшая к земле звезда! Горька как яд, сладка как мед. Надо бояться и горечи и сладости ее! Любовь слепа. Она туман, возносящийся в небо от жалобных вздохов. Любовь — это слезы, слезы и вздохи, что возносятся в небо в отеле АТА. Она — проклятье двух любовников, разделенных бессмысленной войной. Любовь — это песнь, струящаяся с уст влюбленных, способных сказать, несмотря на все препятствия: «Я тебя любил, я тебя люблю, я буду тебя любить». А что касается гомосексуальной любви, то еще англо-американский писатель Кристофер Ишервуд сказал, что в основе сексуальной ориентации лежит не сексуальное влечение, а романтические чувства. И «голубая» любовь более возвышенное чувство, нежели только секс.

Они должны были очиститься, дабы избавиться от грязи, нанесенной минувшими годами, месяцами, днями, — от агитпропа их стран, осуждения соплеменников. Они сплелись в ванне, под теплой водой. На ресницах Артуша дрожали капли воды. Заур не в силах оторваться от очарования его черных глаз крепко прижимал к себе возлюбленного, словно боясь потерять его в очередной раз. Артуш помог ему раздеться. Снял рубашку Заура, бросил ее на пол и прикоснулся языком к его соску. Тело Заура пронзили электрические волны. Артуш, не переставая ласкать его тело, медленно опустился на колени и стал покрывать поцелуями возвышающуюся гору Эльбрус.

Эльбрус готов был взорваться. Заур нежно поднял любовника с колен и припал к его губам. На стройном теле юноши капли воды походили на рубин. Заур ревновал его даже к воде. Он размазал по его телу ароматный гель для душа от «Yves Rosches». В какой-то момент Артушу стало щекотно, и он звонко рассмеялся. Вдруг резко посерьезнел. Призывно посмотрел на Заура. Затем прислонился к кафелю и распахнул ворота древнего востока, которые годами украшали сны Заура, обволакивали его сердце. Заур прошел сквозь эти ворота весь охваченный дрожью.

Эти стоны были прекраснейшей колыбельной, величественнейшим гимном для них обоих, спонтанно сочиненной симфонией в честь слияния беззаветно влюбленных.

И эта симфония звучала теперь в отеле АТА.

Завернувшись в банные полотенца словно мумии, молодые люди вышли из ванной, не переставая целоваться. Легли в обнимку и перевели дыхание, не произнося некоторое время ни слова. Неожиданно Артуш рассмеялся: сначала тихо, затем захохотал как безумный.

Заур присоединился к нему.

— Что с тобой? — спросил он с изумлением.

— Знаешь, о чем я подумал?

— О чем?

— Подумал, что когда ты овладел мной, наверно, мстил за Карабах.

Заур прекратил смеяться и напряженно вгляделся в лицо своего любовника, будто ища ответ на беспокоящий его вопрос в больших глазах, длинных ресницах, пухлых губах Артуша.

— Ты и впрямь так считаешь? — обиженно спросил он.

— О чем ты, Заур? Конечно, я пошутил, — Артуш еще раз рассмеялся и помотал головой. — Была такая азербайджанская песня, может, помнишь:

Sevgilini sınama,
Sınadınsa qınama.
Dolanaram başına,
Gəlin olsan anama.[8]

Заура тронуло, что армянин, который покинул Баку в раннем возрасте, до сих пор помнит эти баяты[9]. Его глаза увлажнились. Однако сентиментальность сейчас была некстати. Чтобы свести разговор к шутке, он сказал:

— Не волнуйся. Тебе никогда не стать невесткой моей матери. Вообще, нашим матерям с нами не повезло. Невесток им не видать. Если б хоть братья у нас были — может не разочаровали бы родителей … — Он призадумался и добавил, — впрочем, как знать, может, и они оказались бы гётверанами[10] вроде нас.

Артуш приподнялся и запротестовал:

— Ненавижу это слово! Ребята во дворе всегда обзывали меня гётвераном.

— Ничего не поделаешь, мы и есть гётвераны, — утомленно произнес Заур. — Не стоит обижаться.

Артуш, словно признаваясь в своей беспомощности перед этим аргументом, положил голову на грудь Заура и принялся поглаживать редкие волоски вокруг его пупка.