Артуш и Заур

— Во всех. — Месроп резко повернулся и посмотрел на Артуша — Я хочу, чтоб ты понял меня правильно — тебе сочувствует не церковь, а я лично. У меня есть простой принцип: не суди, да не судим будешь! Большая часть общества забыла про этот евангельский принцип, и полностью уверена, что осуждение других является ее несомненным правом. В большинстве случаев, те, у кого не хватает решительности пойти против семьи, чтобы вступить в брак с любимой женщиной, «смело» осуждают сексуальные меньшинства, и без того, терпящие постоянное давление общества. А причина, как всегда — экономическая: люди начинают обсуждение чего-либо, а затем и осуждение, лишь от безделья. Я не поддерживаю геев, но и не могу встать на сторону среднестатистического армянина, которому просто не хватает культурного уровня, чтобы всей сущностью осознать понятие «права человека». Если у кузнеца нет железа, чтобы обрабатывать, он начнет «обрабатывать» себя, и обвинять во всех смертных грехах всех остальных. Ясно, что «великие таинства» не для их мозгов. Идея о неестественности гомосексуальных отношений породила и распространила в обществе гомофобию. Исследования показывают, что физическое насилие и преступления на сексуальной основе гораздо чаще совершаются лицами гетеросексуальной ориентации. Но все равно с осторожностью относятся именно к гомосексуалистам. Я не могу понять эти двойные стандарты.

Месроп замолчал. Затем внимательно посмотрел на вспотевший лоб Артуша, его волосы, нос, щеки.

— Когда вы встретитесь с ним в следующий раз?

— С Зауром?

— Его зовут Заур?

— Да.

— Итак, когда вы с ним встретитесь?

— Если честно, он приезжал недавно в Ереван. Он занимается миротворческой деятельностью. Мы не смогли с ним встретиться, из-за телохранителей, не отходивших от него ни на шаг. Нам бы не дали остаться наедине.

— И поэтому вы не встретились. Понимаю… Ты его очень любишь?

— Очень, очень… — Артуш глубоко вздохнул — Мы даже… женаты.

Небрежная улыбка, с которой Месроп слушал Артуша, застыла на его лице.

— Как вы это сделали?

— В Грузии, нас венчал один голландский священник.

Месроп покачал головой.

— Теперь я понял… Что мне тебе сказать… Дай Бог вам счастья. Наша церковь не признает подобные браки. Даже если бы ты попросил меня об этой услуге, я бы не смог тебе ничем помочь. Хотя, не знаю. Может быть и помог бы… И по этому случаю хотя бы попал бы в историю Армении.

Артуш слушал Месропа и не верил своим ушам. Он не представлял, что может встретить такого благожелательного священника. Это было чудо! Служить в Эчмиадзине, принадлежать к Григорианской церкви, и не быть гомофобом!

— Из Баку вы бежали, как только начался конфликт?

— Нет, позже. В начале 1990 года.

— Ты бы хотел снова увидеть Баку?

Артуш воодушевился. Почему-то ему вспомнился Бешмертебе[47].

— Конечно. Но это не возможно. Для армян Азербайджан закрыт.

Месроп задумался. Он-то смотрел в глаза Артуша, то переводил взгляд куда-то вдаль — он явно о чем-то усиленно думал, и никак не мог на что-то решиться. Его беспокойство передалось Артушу, который почувствовал, что теряет терпение, ужасно хотелось курить, но он решил, что в этой тесной комнате, в которой не было даже форточки, к тому еще и в церкви, это не возможно, поэтому он даже не попросил о таком одолжении священника. Наконец Месроп устало и мягко посмотрел в глаза Артуша, словно пытаясь проникнуть в душу собеседника.

— Я могу помочь тебе, сын мой.

— Каким образом?

— С твоим посещением Баку. Ты бы хотел туда поехать?

Артуш опешил:

— Разве это возможно?

— В конце сентября в Баку пройдет чемпионат мира по борьбе. Ты знаешь об этом?

— Да, кажется, что-то слышал.

— Армения будет представлена на этом чемпионате. Насколько мне известно, пока в делегацию входит 30 человек. В ее состав можно вписать еще двоих-троих.

Артуш понял, что ему только что предложили стать одним из этих «двоих-троих». И все же ему хотелось быть уверенным в этом точно.

— Но какое я могу иметь к этому отношение? С чего вдруг кому-то вписывать меня в этот список?

— Ты разве не журналист?

— Да.

— Так в чем проблема? Мы можем отправить тебя в профессиональную командировку.

— Как вы собираетесь это сделать?

— Один из борцов, член сборной, в категории до 96 килограмм — Арман Гегамян — мой племянник. Я дружу с его тренером. И вписать тебя в список для меня не проблема.

Артуш посмотрел на пол, потом на икону, потом на священника.

— Почему вы это делаете?

— Чтобы помочь тебе. Что может быть важнее?

— Я не знаю, что сказать… Что я сделал… чтобы заслужить такую услугу? — Артуш посмотрел прямо в глаза Месропа — Или что я должен сделать?

* * *