АРВ-3

Среди наших жителей были также врачи, Джей и Лиза Бэнкс. Они следили, чтобы каждый из нас был здоров и счастлив. Ну, настолько насколько вообще можно было быть счастливым под землей без солнца. Бэнксы были афроамериканцами, но цвет их кожи не имел для нас никакого значения. Они были неотъемлемой частью нашей новой семьи.

Были ещё Хэтчи. Том Хэтч и его жена Мей были родом из Китая. Оба имели очень хорошее образование в сфере ботаники и траволечения. Они познакомились в колледже, и у них был ребенок, Чарли, которому сейчас было пятнадцать. Хэтчи занимались садом, который располагался в угловой части бункера на девятом уровне, напротив парка.

Зона сада освещалась специальными флуоресцентными лампами, которые помогали росту растений. Хэтчи выращивали зеленый лук, морковь, томаты черри, листовую зелень, различные ягоды и травы. У каждого из них были какие-то магические способности к садоводству, потому что всё, что они сажали… вырастало.

У Мей была своя специальная зона, где она сажала лечебные травы, которые использовала в медицинских целях. Остальные травы добавлялись в пищу, чтобы улучшить ее вкус. Нам повезло, что они жили с нами.

Последней парой в нашем приюте были мои дедушка и бабушка, Билл и Лоррейн Парк. Им было уже далеко за семьдесят, но они всё ещё были полны жизни. Мой дедушка был инженером-электронщиком, и мог починить любые механизмы и электрические приборы в приюте.

Бабушка была замечательным поваром и швеей. Папа построил для неё специальную пошивочную. Он заполнил ее сотнями метров различной ткани и ниток, что позволяло шить одежду для членов приюта, особенно для тех, кто все еще рос. И она почти каждый день добровольно вызывалась работать на кухне, и благодаря ее стараниям наша еда была гораздо вкуснее.

Предполагалось, что мои другие дедушка и бабушка по маминой линии должны находиться в безопасности в другом приюте. Мы надеялись, что они без проблем добрались туда, но мы не могли знать наверняка. Папа пытался установить с ними контакт, но некоторые приюты не имели внешних каналов коммуникации.

У каждого члена нашего приюта были родственники, о которых они беспокоились и не знали, добрались ли те до приюта. Когда-нибудь мы это выясним… и этот момент приближался всё ближе и ближе.

ГЛАВА 2

ПОДЗЕМНЫЙ ПРИЮТ

13 ЛЕТ СПУСТЯ

Мы всё ещё питали большие надежды на то, что в один прекрасный день сможем вернуться на поверхность. И вот, буквально через одну короткую неделю, мы должны были выйти наружу и посмотреть, что осталось от нашей опустошенной планеты. Тринадцать лет под землей были достаточно большим сроком, и в то время как наше заточение подходило к концу, мы становились все более и более беспокойными.

Приют гудел от предвкушения, все собрались в конференц-зале и без умолку разговаривали. Я заняла свое место сзади. Вошли Финн, Чарли и Лили и сели рядом со мной. Мы были самыми юными членами приюта и поэтому располагались именно в этой части конференц-зала.

Моя двоюродная сестра Лили сидела справа. Она была красавицей в свои четырнадцать лет, хотя и очень тихой и скромной. Ее бледная фарфоровая кожа, длинные темные волосы и яркие черты лица делали ее похожей на вампира, судя по тому, как их изображали в некоторых книгах. Ее миндалевидные глаза были насыщенного голубого цвета, близкого к фиолетовому, и их обрамляли длинные ресницы.

Чарли, которому уже исполнилось пятнадцать, был настоящим ботаником. У него было детское лицо, светло-каштановые кудрявые волосы и темно-карие узкие глаза, как у его мамы-азиатки Мей. Его не интересовала никакая физическая активность, и ему плохо давался рукопашный бой и уроки владения оружием. Его оружием были книги; хотя Чарли знал все об устройстве различных типов оружия. Он мог устранить поломку, или разобрать и собрать пистолет быстрее, чем кто-либо из нас. Он также знал названия каждой детали и для чего она предназначалась.

И, наконец, мой лучший друг Финн. Мы были неразлучны с тех самых пор, как вошли в приют, но в последние несколько лет его внешность разительно изменилась. И это все, что я готова рассказать об этом.

* * *

Папа зашел в зал и занял место за трибуной, которая находилась в передней части.

Я давно не видела столько улыбок на лицах жителей. Наш приют, хоть в нём жилось неплохо и в целом достаточно комфортно, воспринимался тюрьмой, особенно в последние несколько лет. Я знала, что мы приближались к тому моменту, когда должны были покинуть бункер и стать свободными, и поэтому немного волновалась. А еще я все сильнее ощущала клаустрофобию.

Улыбка была даже на лице моей мамы, увидев которую, я тоже заулыбалась.

— Так, народ. Я получил весьма серьёзную и важную информацию о нашем освобождении от одного из моих контактов, поэтому начинаем, — объявил папа.

В комнате воцарилась тишина, и все заняли места в ожидании тех новостей, которые папа получил из одного из двух главных правительственных бункеров.

* * *