Арвиальская канва

Манн-ви сопровождала меня, пока я поднималась по извилистой тропе. За тот час, что я поднималась к святилищу, навстречу попалось всего два человека: седеющая женщина в просторном платье, вышедшем из моды лет десять назад, и совсем молодой парень без рубахи, зато с внушительным шрамом от ожога на груди. Совсем разные, будто и не посвященные одному и тому же покровителю. Их объединял только отрешенный взгляд: будто они смотрели вперед и видели совсем не меня… или гораздо больше, чем меня.

Я не оборачивалась.

Тишину нарушал только прибой да свист ветра в вышине. Моя провожатая, провалив попытку заманить жертву в монастырь раньше срока, теперь упорно молчала. Где здесь ухитряются прятать троих детей? Как?

— Здесь всегда так тихо? — от медитативного шума волн становилось не по себе, словно они тоже надеялись загипнотизировать меня и запереть в монастыре навсегда.

Манн-ви покачала головой. Я подумала, что она нарочно нагнетает обстановку, чтобы я не выдержала и попросила масло — лишь бы увидеть, что жрица высматривает в вышине и куда так отрешенно смотрела встреченная разновозрастная парочка. Но манн-ви взяла паузу, чтобы кивком указать направление — вверх и влево, где за поворотом тропы виднелись следующие ворота. Внутренние, куда не было хода даже мне.

— Все собрались в святилище, — сказала она. — Сегодня поется благодарность Хикаи-Токалль за летнее тепло.

Конечно… первый день лета. Я настолько привыкла ориентироваться на прибытие короля в Арвиаль, что о календарном начале сезона даже не подумала.

А здесь помнили только о нем.

Внутренние ворота, в отличие от внешних, никакими рельефами и картинами похвастаться не могли. Просто ровные деревянные створки, потемневшие от времени и безжалостного морского климата. На них не было ни замков, ни упоров, но даже осерчавший к вершине ветер не мог их распахнуть. Туда, в святая святых Алдеана, допускался только огонь — и его дети.

Я постояла возле запертых ворот, прислушиваясь к ощущениям в гудящих от долгого подъема ногах, и развернулась на сто восемьдесят градусов. Мощеная тропинка скрывалась за поворотом, и казалось, будто она упирается в скалу — а выхода отсюда нет вовсе.

Интересно, а где они держат телефон? Линию не дотянули бы даже до тех «ласточкиных гнезд», не то что на такую верхотуру. Да и с тимьяновым дымом над жаровней на входе телефонная трубка как-то не гармонирует…

Выходит, то, что мне показали, готовы открыть всем непосвященным. Просто пыль в глаза — мало ли я сама ее пускала, чтобы впечатлить туристов?.. А новый настоятель живет где-то в другом месте. Возможно, в том самом, которое не увидеть без масла из тимьяна… но если я им воспользуюсь — то что толку от полученных знаний?

Пятнадцать солидов. Пятнадцать солидов — и все. Звучало бы вполне достижимо, если бы не срок в полгода.

— Возвращайся, — сказала на прощание манн-ви. — Он ждет.

— Вернусь, — пообещала я, и внешние ворота бесшумно закрылись передо мной.

Я постояла и перед ними, внезапно начав всей душой сопереживать туристам.

Ну, сходила. Посмотрела. И что?

Естественно, та манн-ви, за которую просил Ланс, меня не знала — и, вероятно, не видела даже. Сам Ланс, разумеется, не прохаживался прогулочным шагом по священной тропе — а кто бы позволил мне с нее сойти?..

Только зря разбередила душу.

Обреченно выругавшись прямо перед монастырскими воротами, я развернулась, поплотнее закуталась в большой платок, прячась от ветра, и неспешно побрела к морю. Широкая дорога огибала скалы и ныряла вниз, к длинному пирсу, где еще должна была ждать нанятая лодка. Но до нее я не дошла.

— Лави? Лави Ар-Фалль? — взволнованно произнес женский голос.

Я остановилась и огляделась. Справа отвесно вздымалась скала; по левую руку простиралось плато, плавно спускающееся к Арвиали, а впереди беспрестанно шумело сизое от надвигающейся непогоды море.

Окликать меня было некому.

— Я здесь.

Голос звучал откуда-то справа, и я с недоумением обернулась к серой громаде скалы. Та выглядела вполне себе монолитной и непоколебимой — пока прямо из толщи ко мне не шагнула та самая женщина, что встретилась мне по дороге наверх. Оказывается, она все-таки умела фокусировать взгляд на собеседнике.

— Вам не следовало так рисковать, — с легким материнским укором в голосе сказала женщина. — Неужели он не передавал, что достаточно постучать по скале, и я услышу?

Я глубоко вздохнула и потерла лоб.

Кто «он», наверное, даже спрашивать не стоило. Стихийное бедствие, а не мужчина…

Ее звали Таби Ар-Заин, и она, конечно же, понятия не имела, где сейчас Ланс.

— Он сказал только, что вы не сможете помочь, — виновато пожав плечами, сообщила женщина, — и пообещал, что придумает что-нибудь. Но я не видела его уже больше недели и забеспокоилась, а когда увидела вас, то решила…