Арвиальская канва

— Ваше Высочество, — чуть поклонился Лансу лорд Остальд Талион-Тар. — На данный момент я возглавляю Временное правительство Далеон-Тара и хотел бы обсудить с вами ряд вопросов по передаче дел, как только вы сочтете возможным. Сейчас для вас подготовлены комнаты покойного короля, где вы сможете отдохнуть с дороги. Я пришлю своего секретаря, чтобы вы смогли составить расписание на ближайшие дни.

Меня герцог проигнорировал. А я вдруг вспомнила, ради чего прежний король дал добро на помолвку своего наследника и старшей дочери Остальда.

Стоит Лансу объявить, что он не станет жениться на невесте своего покойного брата, как вопрос о независимости герцогства Талион снова встанет ребром. Веселенькое же начало правления ему предстоит…

— Благодарю, — так нейтрально кивнул Ланс, словно подозревал, какие неприятности может доставить ему собеседник. — Секретарь будет весьма кстати. Кроме того, я хотел бы видеть лорда Нелота Тадео-Тар и церемониймейстера. В отдыхе пока нет нужды. Полагаю, кабинет Его Величества пустует?

В лице герцога не дрогнул ни единый мускул, словно его каждый день какие-нибудь оборванцы да гоняли, как лакея.

— Вас проводят, Ваше Высочество.

Кабинет Его Величества располагался в другом крыле, и нам пришлось изрядно поплутать по дворцовым переходам. Кажется, Ланс выбрал помещение исходя из необходимости попасться на глаза как можно большему количеству людей — и если прислуга провожала его остекленевшими от восторга глазами, то придворные едва справлялись с брезгливым недоумением. Но, что примечательно, на меня никто не обращал внимания — вне зависимости от реакции на будущего короля.

— Зачем? — безнадежно поинтересовалась я, когда незнакомый мужчина в расшитой ливрее с поклоном закрыл за нами дверь искомого кабинета. — Ты же не рассчитываешь, что обо мне забудут, как по мановению волшебной палочки?

— Ну, вообще-то было бы здорово, — на полном серьезе заметил Ланс, осматриваясь. — Но нет, рассчитываю я на несколько другой эффект.

Окно кабинета выходило на дворцовый парк. Мощеные дорожки, окруженные аккуратно подстриженными розовыми кустами, сбегались к изящной беседке, увитой плодоносящей лозой. Судя по ухмылке Ланса, ему тоже пришло в голову, что оттуда до невозможности удобно стрелять виноградными косточками в праздношатающихся дам. Словно возжелав рассмотреть предполагаемый блокпост повнимательнее, будущий король уселся на подоконник — а мне милостиво указал на глубокое кресло с массивными подлокотниками.

— Это же… — я нервно сжала пальцами спинку кресла для посетителей — куда менее внушительную. — Ланс…

— После всех твоих действий и решений никто не поверит, что ты ничего из себя не представляешь, — спокойно заметил Ланс. — Зато меня не видел почти никто. Народ на улицах, возможно, и пошатнулся в своей уверенности, но для аристократии я по-прежнему всего лишь очередной воришка. Те, кто сейчас придет сюда, будут искать способ привязать ко мне ниточки, чтобы потом дергать за них со всем возможным комфортом.

— И ты хочешь показать, что их к тебе уже привязали, — мрачно поддакнула я.

Он подначивающе улыбнулся.

— Скажешь, это неправда? — и тут же посерьезнел: — Не только это, на самом деле. Я хочу, чтобы считаться начали в первую очередь с тобой, а не с герцогиней Тар-Рендилль.

— Ты ее в чем-то подозреваешь? — не поняла я.

Ланс распахнул окно, повернулся боком к дворцовому парку и повелительно кивнул на королевское кресло.

— Не то чтобы у меня есть основания… — он передернул плечами — слишком резко, словно у него вдруг зачесались крылья — и отрешенно уставился на дворцовый парк. — Но вообще-то от смерти моего отца выиграла только она. Что бы там ни думал Марк, Талион-Тар в результате получил очередной повод для беспорядков в своем герцогстве, занял почетную должность козла отпущения, на которого повесят все ошибки Временного правительства (а они будут, поверь) и потерял высокопоставленного жениха для своей дочери…

— Думаешь, потерял? — не удержалась я.

— Потерял, — с нажимом произнес Ланс, резко утратив интерес к природным красотам. — Садись в шелликотово кресло, Лави.

Я непреклонно скрестила руки на груди и осталась стоять. Будущий король с нескрываемой досадой взъерошил себе волосы на затылке и все-таки признался: