Арысь-поле

Вадим пулей выскочил из машины. Аня видела, как он свернул в узкий проход между домишками, и ему навстречу выбежал мужчина; не говоря ни слова, он ударил Вадима в лицо; внезапно появился второй и с размаху ударил в грудь, после чего Вадим упал.

– Эй!.. Слава, блин! – Аня попыталась выбраться из машины, но дверь почему-то не открывалась, – э-эй!!.. – она высовываясь в окно.

– Чего такое? – Слава, стоявший на пороге недостроенного коттеджа, оглянулся.

– Там!.. Вадим… – она указала на покосившиеся хибары. Слава не стал уточнять, в чем дело – вместе с несколькими строителями он бросился в указанном направлении.

Нападавшие попытались скрыться, но силы оказались не равны. Аня видела, как здоровенный загорелый парень в грязных шортах ударил одного из них ногой в живот, и подумала, что от такого удара, наверное, умерла б на месте, а тот еще катался по земле, вопя на непонятном языке. Второго скрутил сам Слава, и теперь вел его, заломив руку за спину, совсем как в милицейских сериалах. Вадим же поднялся, отряхнул лопнувшие на колене джинсы, потрогал челюсть; к коттеджу он вышел последним.

– Да выпусти ты меня! – крикнула Аня. Она не успела испугаться – да, собственно, ей ничего и не грозило, но она знала, что когда бьют кулаком по лицу – это больно.

Вадим удивленно посмотрел на нее, что-то достал из кармана, и кнопки на дверях поднялись. Оказавшись на свободе, девушка подбежала к Вадиму.

– Господи!.. Ты как, живой?..

– Нормально, – Вадим даже улыбнулся.

– Цыгане, – Слава тоже подошел, передав пленника своим строителям, – хорошо, хоть ножом ни пырнули. Они тут давно крутятся – все просились на стройку, но ребята послали их; говорят, больше украдут, чем наработают.

– Они живут тут же? – спросил Вадим.

– Вроде, нет, но появляются регулярно – высматривают, где что плохо лежит.

– Пойду, гляну, – Вадим снова потер челюсть, – может, там еще что интересное, – повернулся к Ане, – побудь здесь, ангел ты мой, хранитель.

Девушка молча улыбнулась и опустила глаза – еще никто никогда не называл ее «ангелом», а, тем более, «хранителем».

– Ты что, продолжаешь трахаться с ней? – Слава догнал Вадима уже у сгоревшего дома, – или, может, у тебя с ней серьезно?.. Ты смотри, блин – с такими девочками…

– Кто ж может знать, что в этой жизни серьезно, а что нет.

– Понятно, – Слава кивнул, хотя и не понял ничего.

В двух первых домах оказалось пусто. Даже старые трубы отопления были вырваны из стен; штукатурка обвалилась, лишь кое-где сохранив цветные пятна побелки и деревянные пробки, на которых когда-то что-то висело, а, вот, в последнем внимание привлек звук, доносившейся из-под пола.

– Крысы, что ли? – Вадим остановился.

– Сейчас увидим, – Слава поднял крышку погреба.

– Помогите! Вытащите меня отсюда! – раздался слабый мужской голос.

Без лишних разбирательств Слава спустился вниз по ветхой лестнице; вспыхнул огонек зажигалки.

– Вадим, иди сюда! – крикнул он, – здесь безногий!

Вдвоем они вытащили из подвала молодого парня в грязной рубашке – худого, с ввалившимися щеками и без ног (обе штанины были зашиты аж выше колен).

– Спасибо вам, братцы, – инвалид смахнул слезу, – тут где-то должна быть моя коляска.

– А вы-то кто? – Слава поднял зажигалку, освещая помещение, – и почему здесь?

– Ткачев я, Виктор. А в подвале меня цыгане держали. Я жил с матерью в Дебальцево. Пока она не померла, наших пенсий, вроде, хватало, а на одну совсем тяжко стало. И тут эти, чернявые. Работу предложили, а я и согласился сдуру; погрузили меня в поезд и привезли сюда. Документы и костыли отобрали, сунули в коляску и каждое утро вывозили в город, милостыню просить. Сами вечером приходили, забирали деньги и запирали в этом подвале; кормили хлебом и водой…

– А ноги-то где потерял? – Вадим подкатил коляску.

– В армии. Да по глупости, – он махнул рукой, – под танком заснул на учениях.

– Слушай, Виктор Ткачев, а, кроме цыган, больше ты здесь никого не видел?

– Кого ж я увижу? Целый день в городе, а ночью из подвала мне не шибко видно.

Слава с Вадимом подняли коляску наверх, усадили в нее инвалида, и он уже поехал вперед, но обернулся.