Арысь-поле

– Как скажешь, – Аня вышла из машины, сумбурно соображая, хорошо все складывается или плохо. …Нельзя же сразу общаться так много, а то он быстро поймет, что мы не пара… а мы и есть не пара!.. Это все Катька придумала!.. Дура!.. И мне голову забила!..

Дома Вадим сразу попытался снять окровавленные джинсы.

– Блин, прилипли…

– Больно? – Аня присела на корточки, сквозь дыру в материи разглядывая рану.

– Ерунда. Вот, грудь чего-то… ну, не ожидал я, что еще второй выскочит!.. Я ж в молодости спортсмен был, а тут…

Аня поднялась и вдруг положила руки ему на плечи. Вадим чувствовал себя совершенно по-дурацки, одной рукой поддерживая спущенные джинсы, а другой, обнимая девушку, но окончательно его сразила фраза, которую она произнесла потом – фраза совершенно не свойственная ей, ни по форме, ни по содержанию. Наверное, это были эмоции, копившиеся не только в ней, но и в десятках поколений ее предков.

– Хочешь, я буду зализывать твои раны?.. – похоже, она и сама удивилась, потому что покраснела второй раз за сегодняшний день; убрала руки, засуетилась, снова присела, – надо отмочить в воде – в кино так делали, я видела.

– Не надо ничего отмачивать, – Вадим погладил свободной рукой ее склоненную голову, и резко рванул штанину вниз; сморщился, но дело было сделано.

– У тебя перекись есть? – Аня ноготком сбросила прилипшую былинку, – и бинт нужен.

– Блин, на работе полный склад, – Вадим засмеялся, – а дома нету – они мне там надоели.

– Я схожу в аптеку? – Аня поднялась.

– Ну, если не трудно, а то мне самому как-то… – он поморщился, согнув ногу, – глубокая, зараза. Ключ возьми, чтоб я не бегал; денег я сейчас тебе дам.

– Да это же копейки…

– Это копейки. А есть мы что будем? – Вадим посмотрел на часы, – холодильник у меня пустой, а время – второй час.

– А в твою контору мы не поедем?

– Какая контора? Завтра встанем и двинем, прямо с утра.

– Встанем и двинем? – переспросила Аня.

– Да, а ты что-то имеешь против?

– Вообще-то, нет… но, вроде, собирались, а получается… – она чувствовала, что говорит несусветные глупости, но она ведь никогда не была в ситуации, когда предлагают, а не заставляют.

– Хорошо, – Вадим отвернулся, – можешь в аптеку не ходить, поскольку это не входит в твои должностные обязанности, – его поза выглядела такой обиженной, что Аня решила – если немедленно не исправить положение, не будет, ни работы, ни… ничего не будет!

– Прости, – она обняла Вадима, прижалась всем телом, – я ж говорила, что дура, – прильнула к его губам, разжимая их языком.

Когда она отстранилась, успокаивая неровное дыхание, Вадим улыбнулся.

– Ты не дура, но все-таки чуть-чуть сумасшедшая.

– Это очень плохо? – Аня поняла, что гроза миновала, но все равно стыдливо потупила глаза.

– Нет. Как говорят на вашем языке – это «прикольно».

Ей захотелось немедленно поцеловать его еще раз, но что-то остановило – чуть позже она объяснила это тем, что нельзя быть назойливой, ведь мужчины этого не любят.

– Тогда я пошла? – она вздохнула, опуская руки.

– Ключ в коридоре, на полочке, – он достал из бумажника пятьсот рублей, – на. И еду посмотри.

Когда дверь закрылась, Вадим опустился на диван и вытянул ногу. …Начинается служебный роман,  – подумал он, – сколько раз говорил себе – не надо, не надо!.. И ведь держался. Уж какие девочки у меня работали – а тут, на тебе… Может, зря я все это затеял? Сейчас в конторе переполох начнется… но иначе ж она скурвится, а девчонка-то славная… Как я сразу не разглядел в ту, первую поездку?.. Вадим доковылял до постели, стараясь не сгибать саднящую ногу, и сев, взял телефон – надо было предупредить Ирину, что появится он только завтра.

Аня вернулась минут через сорок, расстроенная и робкая.

– Вадим, – она поставила на пол пакет, – кажется, я лажанула тебя по полной программе.

– Что ты сделала?.. Переведи, пожалуйста.

– Ну, когда я входила в подъезд, за мной поднималась какая-то подруга – загорелая такая, со стрижкой. Я дверь ключом стала открывать, так она остановилась, а потом как рванула вниз!.. Это твоя жена, да?

– Я ж тебе говорил – нет у меня жены.

– Но кто-то же есть, наверное?

– Кто-то есть. Мы с ней периодически встречаемся.

– Ну, вот, а я все обломала… Но, честное слово, я не нарочно! Я не хотела сделать тебе хуже…

– Анечка, милая, – Вадим рассмеялся, видя ее искреннее и такое виноватое лицо, – было б хуже, если б вышло наоборот.

– Не въехала… – Аня, действительно, «не въехала», потому что смысл фразы казался просто фантастическим, а попросить расшифровать его, смелости не хватало, но Вадим сделал это сам.