Арзамас-городок

Казанский собор оказался для Коринского той прекрасной строительной школой, которая затем и позволила осуществить ему все свои собственные большие проекты.

Он много читал. Перед ним открылась суть смены исторических эпох, а вместе с ними и смена архитектурных стилей. Стал понимать назначение архитектуры не только в гражданских, но и в художественных целях. Михаила Петровича пленила классика древней Греции и Рима, а «Десять книг об архитектуре» Витрувия — это своеобразное «Римское Евангелие классицизма» — навсегда стали его настольными книгами. Витрувий был уж тем дорог, что не только подвигал к восприятию античности, но и четко разъяснял «как» и «почему».

Многому учил Петербург. Что ни улица, то добрая школа для начинающего архитектора. Действительно, прав учитель: только умей смотреть и думать… Уж один Невский проспект давал столько, что голова кружилась. Арзамасец, забывая иногда о времени, долгими часами бродил по городу, его окрестностям, узнавая следы архитектурных влияний разных национальных школ. Да, все побывали тут… И как ни хотел во время оно царь Петр I видеть свою северную столицу выстроенной на «голландский манир» — Петербург в облике своем являл такую многоликость… Особенно полюбил Коринский смотреть город в прозрачной прохладе белых ночей, когда декоративные детали дворцов и особняков богачей выступают особенно выразительно. Живописная игра светотеней в извилистых линиях барочных зданий будто непрерывно двигалась, куда-то стремилась… Именно в этих частых блужданиях по городу и заполнялись Михаилом Петровичем его альбомы бесчисленными рисунками — сгодится, потом все сгодится!

Кроме творческих исканий и практических работ, Коринский, часто бывая с Воронихиным в доме графа А. С. Строганова, складывался и как тот человек, которому предстояло всю жизнь бывать в прихотливых дворянских гостиных, в скучных кабинетах чиновников, в душных купеческих палатах… В эту пору с доброй надеждой на свое будущее он и облагородил свою простецкую фамилию вставной «фитой» — стал Коринфским…

Президент академии художеств граф А. С. Строганов слыл великим хлебосолом. Гостеприимство его вошло в бытовую историю России. За известными лукулловыми обедами у графа постоянно бывал не только лучший цвет столичной аристократии, но и многие деятели русской культуры, начиная от Фонвизина и Державина и кончая композитором Бортнянским.

Уместно сказать, что ценитель искусства и меценат А. С. Строганов превыше всего чтил талант в человеке, и потому не случайно его бывший крепостной Воронихин становится знаменитым архитектором, арзамасец Александр Ступин — безвестный прежде мещанин — художником и основателем провинциальной школы живописи, а мещанин Михаил Коринфский — зодчим Поволжья…

Строители спешили. Освящение Казанского собора хотели приурочить к десятилетию царствования Александра I. Потому-то частенько и можно было видеть на строительных лесах среди камнетесов художников старого президента академии.

Собор торжественно освящали 15 сентября 1811 года.

«Все носящие мундир, без изъятия, были допущены во внутренность его». Состоялся настоящий праздник русского строительного искусства.

А ровно через двенадцать дней подтвердилось ходившее тогда среди петербуржцев поверье, что граф Строганов как главный строитель храма не долго переживет его освящения… Рассказывали, что после первой службы в соборе Александр Сергеевич подошел к митрополиту под благословение и сказал: «Ныне отпущаеши раба твоего, владыко, с миром…».

В России великий Баженов стал первым певцом классицизма, возрожденного в архитектуре. Польза, прочность, красота — эти три основных элемента Витрувия пришлись по душе окрепшей европейской буржуазии, она уже срослась с дворянством… Забыты и в России недавние барокко и рококо. Изобразительное искусство, архитектура и скульптура должны были выражать теперь ясную силу новой общественной формации — все, все бредило в конце XVIII столетия рационализмом, уравновешенным, логичным, наконец, дисциплинированным образцом — классицизмом… Воронихин и его ученик хорошо понимали, что в классицизме заложены огромные возможности для самовыражения думающего архитектора. И они, каждый в меру своего таланта и размаха, вполне реализовали эти возможности.

Первые и очень важные успехи арзамасца отражены в постановлении членов Совета Академии художеств от 27 августа 1810 года:

«Профессор Воронихин, представя совету планы, фасады и профиль церкви для города Арзамаса, деланные арзамасским мещанином Михайлом Петровичем сыном Коринфским, который… по склонности своей к архитектуре, приехал сюда усовершенствовать себя в сем художестве, просил совет о позволении ему, яко отличающемуся и способностями, и отменным благонравием, вход в художественные классы вместе с воспитанниками академии. Совет, рассмотрев представленные планы и найдя оные весьма изрядно уже сделанными, согласно представлению господина профессора Воронихина охотно дозволяет ему, Коринфскому, пользоваться художественными классами для его усовершенствования».