Арзамас-городок

Спасла русская баня, да «свои пособия» Акулины Ивановны. А ведь послушался Василий советов мужицких, поправил руки, приглушил «живство» и светлые места в фигуре Христа — правильно, по Евангелию-то темнота на землю пала после смерти Спасителя… На этот раз юный художник понес свое полотно в село Никольское. Здесь священник и прихожане тотчас согласились принять дар, картина стала запрестольным образом.

Случилось опять Криденеру быть по делам в Арзамасе, и не преминул он заглянуть в дом к Ступину. Старому художнику исполнилось уже　76 лет. Лучшие времена Арзамасской школы рисования и живописи прошли, но сам академик еще держался бодро, он сознавал, что прожил долгие годы недаром. Более ста сорока художников вышло из его школы. Двенадцать питомцев удостоились от академии серебряных медалей. Около шестидесяти стали преподавателями в различных учебных заведениях, трое завели свои школы в Пензе, Нижнем Ломове и Козлове…

— Э-э-э… Почесть года два уж не виделись, герр барон! — искренне радовался Ступин.

В гостиной за кофе Григорий Карлович не без гордости рассказал о домашних занятиях старшего сына. Старики не стали вспоминать о причине ухода юного Перова из школы — деликатно пощадили один другого, да и вправду — зачем уж было ворошить, прошлое. Александр Васильевич искренне порадовался:

— Значит, приохотил я Васиньку к живописи. Я же сказывал: талант! Да-а, у него задумчивая душа, душа художника. Григорий Карлович, учить далее сына надобно. Везите вы его в Петербург, в Москву ли. Ему теперь академическая выучка очень и очень нужна!

В том же 1852 году Василий Перов, записанный в Арзамасское мещанство как воспитанник барона Криденера, был отвезен в Москву для поступления в училище живописи и ваяния. Там после просмотра его рисунков юноше объявили, что он непременно займет место в училище. Но заниматься в нем Василий стал только с осени 1853 года.

7.

В училище Василий учился долго — семь лет, до 1861 года. И все это время он числился арзамасцем. В архиве Воскресенского собора в исповедальной книге представлен состав семьи барона Криденера:

«1854 год. Григорий Карлов Криденер — 80 лет. Жена его Акулина Ивановна — 37 лет. Дети: Василий — 19 лет, Мария — 17 лет, Григорий — 16 лет, Николай — 10 лет, Леонид — 5 лет, Анатолий — 1 год».

Тот же состав семейства в 1856 и 1857 годах с тем только добавлением, что «за нерадивостью и отлучками у святого причастия не были дети же по три года, Василий за отсутствием — четыре года».

Быть приписанным к мещанскому обществу — значит платить определенную подать, быть готовым нести и рекрутскую повинность.

В апреле 1861 года на имя арзамасского городского головы пришла казенная бумага из Нижнего Новгорода от губернатора А. И. Муравьева, которая содержала и текст делового письма из Москвы. В нем говорилось, что Василий Перов, подлинная фамилия коего Васильев, “обративший на себя внимание своими способностями и за отличные успехи в живописи удостоенный Императорской академией художеств двумя серебряными и одной золотой медалью, по бедности своей не может исходатайствовать от Арзамасского мещанского общества увольнительного свидетельства, без которого затруднится дальнейшее его художественное образование.”

И далее шла просьба о выдаче увольнительной.

Из уважения к художнику арзамасский городской голова выслал временную увольнительную и присовокупил: “Для того, чтобы ему, Васильеву, быть совершенно свободным, необходимо получить от Академии художеств удостоверение звания неклассного художника с совершенным исключением из податного сословия, подобно тому, как один из арзамасских мещан Иван Матвеевич Свешников исключен Казенною Палатою по Указу правительствующего Сената по 1 департаменту от 10 декабря 1857 года за № 55, 377 и такого рода переходом он и себя и общество (мещанское) мог избавить от платежа податей и не быть привлеченным к отправлению рекрутской повинности.”

Содержание ответа арзамасского городского головы, только теперь уже за подписью нижегородского гражданского губернатора А. Н. Муравьева пошло в Москву вместе с временным увольнительным свидетельством 26 апреля.

Доходили до Арзамаса и другие известия о Перове, извещался о трудах своего бывшего ученика Ступин.