Ашами. Проклятие Абику

– Абику, – дух покрылся шипами, выражая недовольство принуждением, но отказать сильнейшему адепту Тьмы не мог. – Мой контракт под угрозой. Сама призвала меня, а теперь, если убьёт её раньше времени, то я останусь без обещанной души. А если раньше времени воспользуюсь правом контракта, то могу попасть под недовольство Великой Тьмы…

Чир жестом остановил духа.

– Кто призвал? Ашами? – слова Абику внесли ещё больший хаос. – Кого она должна убить?

– Ашами и есть мой контракт! – тёмная субстанция втянула шипы и приняла человеческий облик, больше походивший на чёрного карлика. – Если она умрёт на алтаре, то я не получу никакой души. Ни её самой, ни её полукровки!

– У неё есть полукровка? – Чир дёрнулся от неприятного прозвища, которым его унижали в детстве, и прорычал в сторону Абику: – Ты меня так назвал?!

– А ты здесь при чём? – удивился Абику. – Меня волнуют детские души или души матерей, решивших занять их место.

Чир в замешательстве смотрел на Абику. Он вспомнил слова, которые прошептала Ашами его оморуну. Его разум в тот момент был под влиянием зверя, и Чир загнал их в дальние уголки памяти: «Любимый, вспомни меня…». Глаза янтарного цвета затягивали, как омуты, тянули, словно магнит. Чир встряхнул головой, сгоняя наваждение:

– Что она просила передать?

Глава 39

Я еле успела зажать в кулаке принесённый Криолитой лот – голос Элая напугал нас до смерти.

– Что ты тут делаешь? – демон вынырнул из-за угла клетки, вставая за спиной Криолиты, дрожащими руками протягивающей сквозь прутья по куску фирсового хлеба и мяса курта.

Она пришла сообщить, что выполнила мою просьбу, и принесла лот, который стащила из запасника команды Сантара. Вопросы готовы были сорваться с языка, но я не успела их задать. Проклятый демон! Элай медленно перевёл взгляд на меня и ухмыльнулся, заметив плохо скрываемую ненависть. Я старалась не скрипеть зубами слишком громко, понимая, что испорченная эмаль мне точно не помощник.

– Твоё повеление исполнено, – Криолита смотрела на меня стеклянным взором, чем поначалу очень удивила. – Жду указаний.

Ровный голос копировал абсолютов, подчиняемых воле своего хозяина. Я поняла её задумку.

– Элай, ты, как всегда, испортил всё веселье, – я отвернулась от демонов, чтобы не выдать своего волнения.

– Да ладно! – раздалось несколько щелчков, видимо, Элай пытался проверить состояние демонессы. – Я думал, что женщины твоей силе не подвластны. Удивила, А-ли-на.

Элай произнёс моё настоящее имя, словно смакуя на вкус, чем вызвал лишь ещё большую неприязнь. Я взяла себя в руки и повернулась к демону. Криолита всё ещё стояла с протянутыми через прутья решётки руками, уставившись в одну точку где-то выше моей головы.

– Свободна, мне больше ничего не нужно, – подыграла я демонессе, забирая свой ужин.

Криолита сделала глубокий вдох и рухнула на Элая, заставляя того подставить руки.

«Актриса», – пронеслось в моей голове. Наблюдать за растерянностью моего врага было приятно, но длилось это недолго. Как истинный представитель Тьмы, он не стал сильно церемониться с данной обузой и привёл её в чувство, влепив несколько пощёчин. Криолита играла до последнего: открыла глаза, изображая непонимание и плохое самочувствие на грани безумия. Элай брезгливо оттолкнул Криолиту, скомандовав ей, чтобы шла вперёд.

– Я совсем скоро приду за тобой, – бросил он мне уходя, – надеюсь, ты дашь мне верный ответ. И не думай, что твои чары вновь на мне сработают!

А я вот и не думала… Я очень даже надеялась! Надеялась, что моя магия ивери хоть чем-то мне поможет! Но демоны и их приспешники во главе с Тай не спешили использовать магию, не давая мне никакой возможности использовать её против них. Я повела носом, горестно шмыгнув, и откусила вкусно пахнущий хлеб. Голодный обморок вряд ли станет причиной отложить ритуал по спасению Элая. Мясо было немного жестким, но не в моём положении жаловаться. Лишь отрывая очередной кусок зеленоватого цвета, я осознала насколько голодна. Даже на мгновение показалось, что почувствовала внутреннее мурчание, и неосознанно погладила живот.

– Тоже проголодался, – прошептала я, закидывая последние крошки хлеба в рот. – Надеюсь, про нас не забудут…