Ашантийская куколка

— Да, Мам, они самые. И я удивилась не меньше тебя, когда их увидела. Я подумала было, что они ошиблись палатой, потом решила, что они пришли посмеяться надо мной. А оказалось все не так: именно меня они и решили навестить. Мы очень славно поговорили. Во всяком случае, от них–то я все и узнала. А вот то, что к тебе никто не пришел и ни о чем не рассказал, это просто уму непостижимо. Оставить меня одну, не убедившись, что все обошлось благополучно, и заглянуть на рынок ты, конечно, не могла, но из них кто–нибудь наверняка мог бы зайти сюда, уж если не для того, чтобы справиться о моем здоровье, то хотя бы сказать, что мы не зря старались. Просто, я считаю…

— Прошу тебя, девочка моя, не говори так. Я тебе сейчас все объясню. Я знала, что дело Амиофи закончилось удачно, если только можно так сказать…

— Почему — если можно так сказать.

— Да я о себе говорю, ведь для меня все кончилось тем, что я попала вместе с тобой в больницу. А если всевышний призвал бы тебя к себе, то я бы вообще осталась на рынке одна–одинешенька со своим горем и с разрешением на торговлю для моей подруги Амиофи.

— Понимаю. Но что ты еще хотела сказать?

— А то, что вопрос улажен. Об этом я знала с самого начала. Но рассказывать тебе, как все это произошло, я побоялась и даже сейчас не уверена, стоит ли мне говорить.

— Мам, я хочу знать все!

— Разве Джин и Анжела не сказали тебе, что твой друг Спио чуть было места не лишился из–за всей этой истории?

— Сказали. Я даже знаю, что Спио, рискуя ради нас, пошел к самому министру и добился его подписи на разрешении для Амиофи.

— Потому что он знает министра лично…

— И он действовал через голову своего начальника.

— Вот именно. А такие вещи не очень–то по душе начальству.

— Совсем не по душе, как сказала Анжела.

— Вот видишь!

— Ну и чем же все кончилось?

— Кажется, конца еще не видно, но, по–моему, Спио сейчас находится в весьма затруднительном положении

— Почему? Не понимаю. Ведь он же знает министра.

— Лично знает — что правда, то правда. Правда и то, что защищал он общие интересы, желая спокойствия жителям города…

— И даже всей стране.

— Правильно, но только закон, он закон и есть. Если Каждый чиновник начнет соваться к самому министру только потому, что с ним лично знаком, и требовать, чтобы тот ему бумаги подписывал, пусть даже важные, и чему это приведет, а?

— Так ведь в данном случае этого требовало общее дело, Мам.

— Конечно. Но ты не знаешь, до чего там у них в административном аппарате все сложно. Нам, торговкам, со всем этим сталкиваться не приходится. Куда хотим, туда и идем. А чиновники по–другому живут: прежде чем войти в одну дверь, пройди сначала через несколько других.

— Значит, положение Спио настолько серьезно? Бедняжка! Теперь он должен расплачиваться за то, что хотел помочь нам!

— Послушай, девочка моя, надеюсь, все обойдется, а пока ходят слухи, будто бы Главный инспектор не требовал увольнения Спио, а иначе, говорит, сам откажется от должности и выйдет из партии. Теперь ты понимаешь, почему я не хотела тебе ничего об этом рассказывать, иногда ты еще совсем слабая была, находилась между жизнью и смертью.

Эдна от души поблагодарила бабушку.

— Спасибо тебе, Мам, — сказала она. — Но признайся мне честно: ты боишься, что придется устраивать новую демонстрацию, чтобы выручить теперь из беды Спио?

— Куда ты так торопишься, девочка моя! Не успела выбраться из могилы, а уже говоришь о новой демонстрации. Во второй раз, я не уверена, что ты оттуда выкарабкаешься…

— Так что же, ты считаешь, что мы можем оставить в беде человека, который из–за нас пострадал, и не попытаемся его выручить?

— Пока тебе нужно хорошенько отдохнуть, Эдна. Потом у нас еще будет время поговорить об этом. Запомни, у них, в высших сферах, так дела делаются, что нам, грешным, и не понять.

Вошел санитар.

— Ну как себя чувствует наша прекрасная барышня?

— Спасибо, мне гораздо лучше, — ответила Эдна. — Сегодня вечером у меня даже голова не болела, как вчера. А вот ваши огромные таблетки я с трудом глотаю…

— И все–таки я вам оставлю две таблетки на случай, если вдруг ночью у вас опять разболится голова.

— Спасибо. А завтра я увижу врача?

— Какого врача? — спросил санитар.

Эдна удивилась. Ведь ей же сказали, что в этом отделении работает Бюнефо.

— Какого врача? — попытался выяснить санитар. — В этом отделении, как вы, должно быть, знаете, работает несколько врачей.

— И… и можно попросить любого зайти ко мне?

— Любого? Вы что же, считаете, что их можно запросто выбирать, как товары на рынке?

— Нет, я так не думаю. Я хотела сказать. Я… я…

— Пожалуйста, не обижайтесь на мою внучку. Ведь она только кажется взрослой, а на самом деле еще совсем ребенок. Просто ей хотелось узнать, можно ли ей видеть доктора Бюнефо, — объяснила бабушка.

— Главного врача? А труднее задачи вы не могли придумать? Вы даже представить себе не можете, как он занят.

— Но меня–то он знает‚ – возразила Эдна.

— Тогда беру свои слова обратно. Значит, попросить его к вам зайти?

— Нет, нет! Ни в коем случае! — ответила Эдна. Не говорите ему ничего.