Ашерон

Сотерия оглядела присутствующих, а потом сосредоточилась на докторе Аллене.

– Из-за того, что никто не может прочитать это или хотя бы опознать как-то древние буквы, я убеждена, что они относятся к Атлантиде. Итак, если Атлантида находилась в Эгейском море, как считала моя семья и чего придерживаюсь я, то возможно их язык имел греческую основу или может быть, от их языка сформировалось то, что сегодня мы знаем, как греческий язык. Остров находился точно в центре торговых путей между греческими моряками, что наделяло их могуществом и позволяло формировать культуру, традиции и язык Древней Греции.

Она перешла к другому фото, на котором был изображен фрагмент стены атлантского королевского дворца.

– Это от здания, которое я нашла…

– Почему ты ничего не скажешь? – прошептала Артемида.

Эш не мог. Он был слишком ошеломлен, пока смотрел на образы, которых не видел вот уже одиннадцать тысяч лет. Как же смогла эта молодая женщина найти все это? И как он не знал об этом? Этому был простой ответ. Черт подери его мать! Она ведь точно знала, что они копаются вокруг месторасположения острова, и вместо того, чтобы сообщить ему об этом, она тихонько сидела, как мышка, надеясь, что один из археологов может освободить ее из заточения.

– Мой напарник думает, что это из храма, – продолжала Сотерия, – но судя по его расположению, я убеждена, что это было правительственное здание. Вы можете наблюдать это тут, где находиться большая часть надписи на бюсте, и снова я не смогла расшифровать ее, – она перешла к другому фото с колонами под водой, – а это еще одно похожее место, которое было обнаружено. Мы полагаем, что это был греческий остров, который часто торговал с Атлантидой. Я обнаружила кусок камня с выгравированным названием Дидимос.

Эш перестал дышать. Она нашла его. Боже милостивый, эта женщина нашла Дидимос… Она перешла к новой фотографии, от которой его, в прямом смысле этого слова, бросило в холодный пот.

– Этот журнал мы раскопали в останках Дидимоса, который являлся королевским дворцом. Журнал в переплете, – повторила она возбужденно, – знаю, что вы все сейчас думаете – они еще не переплетали книги в это время. У них вообще не должно было быть бумаги. И снова, у нас тоже письмо и те же даты, что говорит нам о том, что там была жизнь задолго до всего того, что мы когда-либо находили в Греции. То, что сейчас перед нами является Святым Граалем Атлантиды. Я знаю это каждой частичкой своей души. Эти два места раскопок дополняют друг друга, а главное-это и есть Атлантида.

– Ашерон? – Артемида снова шлепнула его.

Он не мог говорить, пока смотрел на один из аккуратно исписанных дневников Риссы – на ее почерк, который был четкий и ясный, как будто это было написано буквально вчера. На этой странице ничего важного и конкретного не было, но его испугало то, что же могло еще там содержаться и в отличие от других записей, оно могло быть уже на греческом языке. В мире было не так много людей, которые могли перевести это. Но все-таки вполне достаточно, чтобы разрушить его жизнь и разоблачить его.

– О, все это скука смертная, – надулась Артемида, – я пошла отсюда.

Она встала и ушла. На следующей картинке был изображен бюст с разбитой наполовину головой. Это была одна из множества скульптур Дидимоса, которые украшали улицы, а изображали они ни кого иного, как Стикса, его брата-близнеца. Эш практически упал со своего стула. Настало время покончить с этим, пока она не разоблачила его окончательно. Он постарался выглядеть совсем незаинтересованным, хотя внутри Ашерон был напуган и зол.

– Откуда вы знаете, что угольная дата на журнале не испортилась?

Тори взглянула, когда услышала спокойный мужественный голос, который был настолько глубоким, что привлек всеобщее внимание. У нее заняло секунду, чтобы понять, кому принадлежал этот голос. Мистер Готический Урод. Натянув свои очки на переносицу, это был явно нервозный жест, она прочистила свое горло.

– Мы скрупулезно изучили это.

Он задиристо ухмыльнулся ей, и это стало раздражать Тори.

– Насколько скрупулезно? Давайте выясним это, вы археолог, на повестке дня которого стоит то, чтобы доказать, что ее отец и дядя не были чокнутыми охотниками за сокровищами. Мы все знаем, насколько даты могут разрушаться. Какой промежуток времени был затронут в журнале?

Она съежилась от его вопроса. «Солги, Тори, солги». Но это было не в ее духе.

– Ну, некоторые первоначальные тесты показали на более ранний период.

– Насколько ранний?

– Первый век до нашей эры.

Одна идеальной формы бровь показалась из-под оправы его темных солнцезащитных очков, высмеивая ее.

– Первый век до нашей эры?

– И все равно слишком рано для книги, и тем не менее перед нами именно она, – твердо сказала она, возвращаясь назад к изображению журнала, – сильное, основанное на опыте доказательство, которое никто не сможет опровергнуть.

Он даже цыкнул на нее:

– Нет, доктор Кафиери, перед нами археолог с предвзятой повесткой дня, которая пытается впечатлить аудиторию, чтобы выкачать из нас деньги на очередной отпуск в Средиземноморье, разве я не прав?