Ашната

Ашната привезла в больницу небольшой телевизорик, который поставила в палате. Когда пациенты собирались на вечерний просмотр, они забывали о болях, плохом самочувствии и могли радоваться тому, что происходит на экране. Больным разрешалось включать телевизор несколько раз в день: утром и вечером перед сном. Но Анна, тайком, подходила к нему и смотрела на длинноногих манекенщиц, ходящих по подиуму. Она оставалась молодой, симпатичной девушкой. Болезнь убивала её, но, не смотря на это, она старалась прожить свои дни полно, насколько это позволяло её слабое состояние. Во многом, благодаря подруге, она проживала этот мучительно долгий месяц в атмосфере дома. Ашната принесла из общежития постельное бельё, к которому привыкла Анна, повесила у её окна их занавески, купила маленький коврик и постелила его у койки. Ни на минуту Анна не чувствовала себя одиноко, оставаясь наедине с голыми стенами и запахом несвежей мочи. Из общежития, Ашната постоянно посылала приободряющие сообщения по телефону любимой подруге.

– Я больше не хочу читать книги.

– Ты стала хуже видеть? Дело в этом?

– Нет. Книги я больше не хочу и все. Забери их сегодня. Не нужно, чтобы после меня кто-то еще рылся в твоих книгах. А я не знаю, когда уйду. Но это будет скоро.

– Дурашка, ну чего ты опять такое говоришь? Хорошо, если ты настаиваешь, я унесу их сегодня же. Где тот пакет, который я оставляла около тумбочки?

– Меня рвало, и пришлось воспользоваться им.

– У тебя не было судна?

– Уже два дня мне не меняют судно, противно рвать в вонючие отходы. И в туалет приходится ходить по стеночке. Наверное они решили, что я задерживаюсь здесь и мне пора подохнуть.

– Почему ты не сказала раньше?

– Какой толк?

– Как это какой? Я сейчас же схожу и принесу тебе чистое судно!

Спустя несколько минут Ашната появилась с чистым судном руках.

– Ну вот. Сейчас я договорилась с медсестрой. Судно будут менять два раза в день, как положено.

– Завелась ты опять и не на шутку, – глаза Анны на минуту улыбнулись. Она закашляла кровью. Ашната вытерла платком уголки её синих губ и взяла её безжизненную руку в свою.

– Знаешь, на улице такая красивая осень! Листья падают-падают. Смотришь на них, и уносишься в их кружение. Сегодня наблюдала картину, как дедушка, играющий с внучкой рассказывал ей о… – Анна прервала подругу, не дав договорить.

– Я хочу, чтобы ты взяла с полки, на которой у меня стоит фотография отца, то, что завернуто в синий пакет. Сделай это для меня.

– Что там? – напряженным голосом спросила Ашната.

– Аш, ну не спрашивай ты. Просто сделай так, как я прошу.

– Хорошо.

– Забери в пакет книги, и-и… – она запнулась. Сил оставалось мало. – Блокнот. Помнишь, ты подарила мне его в первый день, когда меня положили в эту чертову больницу. Возьми его и прочитай. Только не отдавай никому мои вещи!

– Анна, дорогая моя Анна, ну что ты будто прощаешься со мной? Не нужно так. Прошу тебя, не оставляй меня! – Ашната не могла больше сдерживать слёзы. Они ручьем лились по её бархатному лицу.

– Ашната, я очень прошу, не плачь обо мне. Знаешь, что я поняла сегодня? Почему-то именно сегодня, черт его знает, наверное, потому что я чувствую, даже поджилки трясутся, как чувствую, что умираю. Возможно, я некрасиво жила и сейчас умираю от страшных болезней. Но умираю красиво, благодаря тебе. Ты, не стыдясь того, что я больна СПИДом и гепатитом С не отказалась от меня, не оставила здесь подыхать в одиночестве. Тот последний месяц, что ты подарила мне, да именно ты подарила мне этот месяц, он изменил все во мне! Я прочитала книжки, хотя всегда смеялась над чтением в принципе, считая это полной тратой времени. Я научилась смотреть на небо, на звёзды. Когда это делала ты, я считала тебя полной дурой. Я даже посмотрела несколько документальных фильмов по телеку о каких-то знаменитых ученых. Ты открыла мне кусочек своего мира. Мы жили бок о бок три года. Ты и тогда была готова поделиться им, только тогда мне он был не интересен. Сейчас он стал мне приятен, но я больше не нужна этой жизни. Да-а-а, бывают же несовпадения, черт побери! – Анна улыбнулась и замолчала. Она слишком много говорила.

– Тебе нужно беречь силы, моя дорогая! Пожалуйста, отдохни, – Ашната укрыла подругу пледом и, поцеловав её в мокрый лоб, прижала к груди ее ледяные руки.

Ей почему-то стало легче на душе. Она и сама не понимала, но какой-то магической силой обладали слова Анны: они были сказаны так искренне, так тепло и пронзительно, что у Ашнаты полились слёзы. Но это были не слёзы отчаяния и боли. Слезинки теплоты и кристальной чистоты скатывались по её щекам, гроздьями падая на холодный плед.