Ася

— Оставляйте, — рукой показываю на место рядом с собой.

— Спасибо.

Пляжная большая сумка, в которой, вероятно, находится крем «для» загара, конечно, «от», наверное, «после», «вместо» — здесь, как пойдет, и успокаивающее масло на пожарный — и это не буквально — случай, когда четыре обязательных позиции не сработают и стопудово подведут.

— Плавать умеете? — слежу за тем, как девушка возится в своем бауле, что-то поправляет, цепляет, раскрывая мелкую булавку, и нечто даже прячет за подкладку. — Я Костя. А Вы?

— «Юля»! — бухтит себе под нос.

Как? Да уж, как говорят полученные от столярного станка ребята:

«Опять? Говоришь, что под контролем воспаленное сознание? Юля? Серьезно, Красов? Красов, приди в себя, проспись, проснись… Херня вопрос! Как скажешь!».

А я как будто ни черта не понял:

«Так она, что, Юла?».

— А полное? — нервно ухмыляюсь.

— Это полное.

— … — растягиваю рот своей походной и обезоруживающей девочек улыбкой.

— Ася! — еще раз представляется и тут же уточняет, дополняя простое имя не менее простой фамилией. — Ася Ступина. Приятно познакомиться.

«И мне» — и мне:

— Красов Константин. Анастасия, например? Нет, не подходит? Просто Ася — это как-то… Как будто что-то незаконченное. Вы так не считаете?

Дешевое и странное. Как по мне, естественно. Три буквы — «А», «С» и «Я»?

— Асия? Анна? Алина? Таисия?

Лишь отрицательно мотает головой.

— Александра?

— Нет, — запустив под юбку пальцы, дергает глубокие вырезы и проводит между бедер. — Я быстро…

Трусы чрезвычайно миниатюрные, должен вам сказать. Тут даже обалдеть, не постаравшись, не получится. Я ведь вижу маленькие половые губы, рогатку и чертов женский «поплавок», а если загляну, нырнув лицом, то стопроцентно носом попаду в прикрытую небрежно мелкую промежность. То ли она дешевка, проститутка, шлюха, пытающаяся подцепить удода простым вопросом с элегантным предложением:

«Простите! Денег нет. Посторожите?»,

то ли купальник ей не подходит по размеру, и она его сняла с какой-то заблудившейся подруги или на крайний случай в простой комиссионке обрела?

— Плавать умеете, Ася?

— Да, конечно, — поочередно поджимает ноги, пританцовывает, как будто хочет в туалет. — Сколько я буду Вам должна, Константин?

Она хитра!

— За что? — укладываюсь ухом на плечо.

— За вещи.

— Бесплатно, Ася.

— Мне неудобно. Я…

Рукой показываю, что ей пора уйти и сгинуть на хрен с горизонта.

— Здесь мелко?

— Не сказал бы.

— Хорошо, — она присаживается, согнув колени, тем самым выставляя мне на обозрение свое интимное местечко, от которого сегодня почему-то трудно отвести глаза.

У меня ведь нет проблем с всегда доступным сексом. Вернее, нет проблем с этим делом после свершившегося развода. Я трахаю желающих: как положено, как заявлено природой и складывающимися, как правило, в мою пользу обстоятельствами. И на этом все. Одна ночь, возможно — пара. Она отваливает в разрядке и удовлетворении, а я из поля видимости предусмотрительно исчезаю. Кто на подобное соглашается? Полагаю, что и без объяснений все понятно. Женщины, стоящие на недешевой ставке в фирмах, которыми сами же и управляют: эскортницы, «старые подруги», попавшие в затруднительные положения, иногда отчаявшиеся, все реже проститутки. Я опаскудил собственную жизнь неразборчивыми связями и циничным взглядом на обыденные вещи, но…

— Так проще? — шепчу ей в спину.

— Что? — девица оборачивается, не сбавляя шаг.

— Не заплывайте за буйки, Ася Ступина.

— Постараюсь.

С характером лимитчица? То, что дева из какой-нибудь необластной глуши очевидно даже идиоту, видно слепому и слышно тугоухому задроту. Подскакивает, как легкий, но упругий мячик. Стесняется, сжимается, трусливо озирается и не знает, за что схватиться в этом неглиже: то ли за тесемки почти отсутствующего плавательного топа, то ли за юбку на порнографических трусах, которая постоянно оголяет идеальные по форме ягодицы, каждая из которых напрашивается на мужской шлепок, пальцы или сдавленный кулак…

Тяжелые травмы, почти несовместимые с паскудной жизнью. Нет, похоже, не судьба. Я выкарабкался, но пробыл в легком бессознании всего лишь два несчастных месяца. Потом была реабилитация — медикаментозный взрыв в мозгах, дорогостоящая терапия, массажи, тренировки, лечебная физкультура, врач-реабилитолог, а после психиатр, копающийся в остатках памяти, как в собственных богатых закромах. Кому-то показалось, что я пытался разрешить свои проблемы, порвав с миром добрых и простых людей. Наверное, я смог кого-то в чем-то убедить, потому как не был признан невменяемым или недееспособным, и даже дал показания для следствия, из-за которых дело было прекращено за отсутствием — точнее, смертью — виновного в том, что в один прекрасный день со всеми нами на той дороге произошло. Я… Ох, как тяжело признаться в том, что…

Я… Я… Я бросил всё!