АСЬКА

Зоя. Понимаешь, в тётке что-то есть, что-то... затягивающее. Ты же меня всю жизнь знаешь, я тебе не женщина, я – жёсткая циничная тварь. Меня на фигне не наколоть, от меня цыганки врассыпную, как цыплята от вороны. Так вот, за эту тётку я ручаюсь – она настоящая. Если тут можно говорить о настоящности. Хочешь, я её попрошу тебя принять? Потому что с улицы к ней не сунуться, только по рекомендациям...

Маша. Я в это во всё не верю, зайка. А без веры... какой смысл?

Зоя. Вот тут ты сильно не права. Верить надо в то, чего нет. А в то, что есть на самом деле, – какой смысл верить? Ты в пчёл веришь или как? Или в улиток вот в этих? (Тыкает вилкой в тарелку.) В ветер холодный? С дождём. А? Ты просто знаешь, что они есть. И всё... Так мне звонить?

Маша долго молчит. Вздыхает.

Маша. В конце концов, что мы теряем, Зайка? Это ж как с невинностью, правда? Куча переживаний, а потом – раз, два, и вспомнить не о чем...

 

 

Маша дома, лежит и смотрит в потолок. Она спит одна.

Маша. Ведь-ма... (как будто пробуя слово на вкус)

На потолке трещинки и тени. Постепенно освещение меняется, трещинки и тени превращаются сначала в контурный рисунок, а потом в чёрно-белую фотографию: кусочек окна, две парты – вид сверху-спереди-сбоку, ребятишки склонились над тетрадками, кто-то тянет руку. Фотография оживает, хотя и остаётся чёрно-белой:

Маша (тогда, в прошлом, молодая учительница). Велл, Костя. Энд вот ю кэн сэй ас эбаут зис муви?

Ученик. Зис муви из вери интерестинг энд вери клэве муви. Ви си сам интелледженс хероикл мен ин зе вери дификл ситуэйшн. Энд ви ноуз нау...

Маша. Стоп ит, Костя. Зуева? Зуева, ду ю лисн ту ми? Вероника?

Вероника медленно сползает под парту, потом вываливается в проход. Суета. Вероника без сознания. Кто-то открывает окно, потом девочку несут в медицинский кабинет.

Там Веронике дают понюхать нашатырь, она приходит в себя.

Пожилая толстая медсестра. Что с тобой, деточка? Ни кровинки в лице... У тебя месячные?

Вероника (мотает головой).

Медсестра. А что?

Вероника (спокойно, как бы о самом обыденном). Маме опять нужна была кровь. Наверное, слишком много отдала... Всё уже прошло, вы не волнуйтесь. Это не страшно. И не больно совсем. А маме надо.

Маша и медсестра смотрят друг на друга. Потом медсестра трогает девочке лоб. Пожимает плечами.

 

Изображение по-прежнему черно-белое.

Маша и женщина-милиционер в форме поднимаются по обшарпанной лестнице «хрущобы». Звонят в дверь.

Открывает Вероника – босиком, в каком-то совершенно уж тряпичном халатике.

Вероника. Ой... Здравствуйте, Марь Ванна...

Маша. Можно нам войти?