Асканио

Между тем Асканио закончил рисунок лилии и то ли из любопытства, то ли по влечению, которое испытывает человек в несчастье к тому, кто жалеет его, немедля отправился во дворец Этамп. Было около двух часов пополудни, и в эту пору дня герцогиня восседала, окруженная поистине целым штатом придворных. Двери дворца Этамп были всегда открыты для Асканио, как двери Лувра — для Челлини. Асканио тотчас же провели в приемную, затем пошли доложить герцогине. Герцогиня вздрогнула от радости при мысли, что предстанет перед молодым человеком во всем блеске, и вполголоса отдала какие-то приказания Изабо. И вот Изабо взяла Асканио за руку, вышла с ним в коридор и, приподняв портьеру, тихонько подтолкнула юношу вперед. Асканио очутился в зале для приемов, позади кресла повелительницы здешних мест.

Красавица герцогиня была, как мы говорили, окружена настоящим придворным штатом. По правую ее руку сидел герцог де Медина-Сидониа, посол Карла V, по левую руку — господин де Монбрион, воспитатель Карла Орлеанского, второго сына короля. Остальные вельможи разместились полукругом у ее ног.

Тут были не только виднейшие в королевстве сановники, полководцы, государственные деятели, должностные лица, художники, но и вожди протестантской партии, которой герцогиня д’Этамп втайне покровительствовала; все эти вельможи, обласканные при дворе, стали придворными фаворитки.

Зрелище было великолепное и на первых порах просто ослепляло. Беседу оживляли насмешки над фавориткой дофина — Дианой де Пуатье, с которой герцогиня д’Этамп враждовала. Анна почти не участвовала в этой словесной войне, где все изощрялись в остроумии, и лишь иногда, будто невзначай, роняла такие замечания: „Полно, полно, гос-пода, перестаньте злословить о Диане, не то, смотрите, Эндимион разгневается’. Или же: „Бедненькая госпожа Диана вышла замуж в тот день, когда я родилась“.

Не считая этих выпадов, придававших остроту беседе, герцогиня вела разговор лишь с двумя своими соседями; говорила она очень оживленно, хотя и вполголоса, но достаточно громко, и Асканио, оробевший, растерявшийся в обществе сановных лиц, мог ее слышать.

— Да, господин де Монбрион, — доверительно говорила прекрасная герцогиня соседу слева, — надобно постараться, чтобы ваш воспитанник стал блистательным монархом. Ведь он наш будущий король. У меня честолюбивые мечты о будущем милого мальчика, и я уже теперь подготовляю для него королевство в королевстве на тот случай, если Господь Бог отнимет у нас его отца. Допустим, Генрих Второй — между нами говоря, он полное ничтожество — взойдет на престол Франции. Пусть так! Нашим королем будет французский король, хоть мы предоставим его старшему брату Диану и Париж. Но мы унесем вместе с нашим Карлом дух Парижа. Двор будет там, где буду я, господин де Монбрион. Я перемещу солнце, вокруг нас соберутся такие великие художники, как Приматиччо, такие очаровательные поэты, как Клеман Маро… Вон он молча забился в уголок; поэт взволнован, а это явное доказательство, что ему хочется прочесть нам свои стихи. Все эти люди в глубине души скорее тщеславны, нежели корыстны, и скорее жаждут славы, чем денег, и преданны они будут не тому, кто осыплет их щедротами, а тому, кто без устали станет восхвалять их. Тот же, кому они будут преданны, прославится, ибо они озарят своим блеском город, приютивший их славу. Дофин любит одни лишь турниры… Ну что ж, оставим ему копья и шпаги, а сами возьмемся за перья и кисти. О, не надо тревожиться, господин де Монбрион, я вовек не допущу, чтобы первенствовала Диана — быть может, будущая королева! Пусть терпеливо ждет: а вдруг время и случай принесут ей владычество? Я же дважды буду облечена королевской властью… Кстати, что вы скажете о Миланском герцогстве? Вы были бы там неподалеку от своих женевских друзей — ведь я знаю, вам не чуждо новое учение в Германии. Тс-с… мы еще вернемся к этому разговору, и я кое-что расскажу вам. Вы будете поражены — ну что ж! Почему госпожа Диана стала покровительствовать католикам? Она покровительствует, я противоборствую — вот и все!

С этими словами герцогиня д’Этамп властно взмахнула рукой и, бросив многозначительный взгляд, оборвала свои тайные признания, ошеломившие наставника Карла Орлеанского. Он хотел было ответить, но герцогиня уже повернулась к герцогу де Медина-Сидониа.

Мы уже сказали, что Асканио все слышал.