Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга первая: Критический обзор важнейшей литературы вопроса

Однако Откровение утверждает единство нравственного закона также именно и по его основному содержанию, поскольку им предписывается христианину целостное, единое, охватывающее всю его жизнь религиозно-нравственное настроение — любовь к Богу, проникающая все силы человека и любовь к ближним, ради Бога. [296]

Приобретение духом человека власти над его телом и вообще над материальным мiром, подавление господства чувственно-животного начала в его природе, — существенно необходимы для осуществления истинно духовной жизни в человеке, но уже не сами по себе, не в качестве самоценных, самостоятельных, самодовлеющих благ, а лишь в смысле необходимых средств, вспомогательных пособий и, следовательно, только второстепенных моментов в деле достижения охарактеризованного нравственного настроения, в процессе постепенного проведения во все существо христианина и во всю его жизнь начала благодатной любви, как залога общения с Богом и основы богоуподобления.

Только указанная связь аскетических добродетелей с верховным началом истинно-христианской любви сообщает этим добродетелям и истинно-христианский высокий смысл и подлинное нравственное достоинство. [297] Откровение не оставляет места ни малейшему сомнению по данному вопросу. По слову Апостола языков, «если я раздам всё имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы». [298]

Мало того. Если аскетические добродетели вдохновляются, направляются и управляются началом не любви, а ему противоположным принципом эгоизма, себялюбия, то они имеют прямо отрицательное значение. Возможно и бывает, например, духовное богоборство при аскетической безупречности. Эту мысль прекрасно раскрывает сам достопочтенный о. И. Л. Янышев. По его словам, «власть над материальными силами, лежащая в существе нашей нравственною силы самоопределения, — может, конечно, вести к эгоизму с его противообщественными стремлениями, и мы видим, что не только в древнем допотопном мiре в виде потомков Каина, но и в древнем послепотопном западном мiре этот эгоизм, при значительном развитии культуры, доходил до обожествления себя и до зверского отношения к другим личностям». [299] «Потомки Каина, по свидетельству книги Бытия, оказали успехи в промыслах и искусствах и, по-видимому, достигли значительного господства над материальным миром; но это господство соединялось в них с глубочайшим порабощением эгоизму». [300]

Если же наш выдающийся богослов, не смотря на столь категорическое, решительное допущение и утверждение приведенных положений, все же в некоторых случаях настаивает на отдельности, самостоятельности, преимущественной важности собственно аскетических добродетелей, то это обстоятельство объясняется, несомненно, его стремлением возможно рельефнее оттенить особенности своих научных воззрений по сравнению с «новейшими и именно английскими теориями», «не знающими, кажется, другой нравственности, кроме общественной или социальной». [301]

Отсюда, некоторые преувеличения в воззрениях на «аскетизм» о. И. Л. Янышев, которые мы видим собственно, впрочем только в 1-ой части, объясняются естественно из реакции несомненным крайностям господствовавших тогда (да и теперь еще отчасти) принципов моральной науки, сводящих все содержите нравственности к социальным добродетелям. — С другой стороны, о. И. Л. Янышев ставил своей целью рельефнее выставить значения земных материальных благ в деле нравственного развития, яснее и определеннее показать их смысл и достоинство с нравственной точки зрения. По его словам, аскетическая добродетель может и должна обходиться без того или другого блага в частности, но быть добродетельным, не имея никакого блага, никакой материальной почвы для её развития и совершенства, немыслимо; а обладание этой почвой и есть уже благо, которому служит вся органическая жизнь и её возможность, т. е. все физические условия этой жизни и деятельности. [302] Между тем «наши системы» «нравственного богословия», отнюдь не пренебрегая земными благами, нигде однако же не ставят их и в необходимую связь с добродетелью человека, не рассматривают их, как необходимое условие и естественный результат её в земной жизни человека. [303]

Таким образом, если принять во внимание все указанные обстоятельства, то окажется, что, и по мысли самого о. И. Л. Янышева, «аскетизм» представляет собой хотя и существенно необходимый, но все же только второстепенный, вспомогательный, зависимый, а не самостоятельный момент нравственности.