«Аскольд». Лучший крейсер Порт-Артурской эскадры

27 января 1902 года крейсер покинул Кильскую бухту и через два дня, оставив за кормой 415 миль, вошел в аванпорт Либавы (порта императора Александра III). Неприветливо встретил «Аскольда» первый отечественный порт. Аванпорт был забит льдом. 30 января командир порта контр-адмирал К.П. Никонов произвел смотр «прибывшего из заграничного плавания» корабля. Адмиральский катер долго лавировал между льдинами, прежде чем смог подойти к парадному трапу. Осмотрев помещения корабля, адмирал отметил отличное содержание крейсера и бодрый вид команды, с интересом стал знакомиться с устройством и вооружением новейшего корабля.

После осмотра крейсера командир корабля капитан 1-го ранга Н.К. Рейценштейн подал адмиралу письменный рапорт, в котором кроме положенных сведений о плавании и состояния корабля ставил ряд вопросов, решение которых было не в компетенции командира порта. В начале XX века в русском флоте неукоснительно соблюдался порядок плавания кораблей. Программа на год утверждалась генерал-адмиралом, и никто не смел хотя бы лишний день пробыть в море или «находиться в кампании». Аскольду предписывалось в 1902 году четыре месяца стоять в порту на «паровом отоплении с берега», четыре месяца плавания в отечественных водах для испытаний и четыре месяца заграничного плавания. Новейший корабль должен был встать до весны на зимовку, а большинство офицеров и команды отправить во флотский экипаж в Кронштадт. Н.К. Рейценштейн доказывал, что машины и котлы на корабле, как показал опыт плавания, отличные, но требуют тщательного и квалифицированного ухода. Электрооборудование, артиллерийское и минное вооружение также сложнее, чем на кораблях, построенных ранее. Командир предложил оставить на крейсере всех офицеров, всех содержателей и 350 человек команды, так как они излучили при постройке и приемке механизмы и имеют опыт их эксплуатации. После зимовки большая часть команды из флотского экипажа могла попасть на другие корабли, а вместо них прислали бы моряков с броненосца «Петра Великого» или крейсера «Генерал-адмирал» – кораблей, построенных в 1870-х гг. На них стояли огнетрубные котлы и паровые машины двойного расширения. К.П. Никонов поддержал Н.К. Рейценштейна, доложил в Главный морской штаб, что «содержание крейсера в таком блестящем виде, в каком мною был найден… при том числе офицеров и нижних чинов, которое положено табелью комплектации, для судов на время состояния под паровым отоплением… будет невозможно».

Энергичные рапорты и телеграммы К.П. Никонова и Н.К. Рейценштейна нашли наконец понимание в Главном штабе, но вопрос был решен лишь наполовину: удалось оставить на корабле 6 офицеров и 120 матросов-специалистов, и 6 февраля «Аскольду», вставшему к угольной пристани, пришлось спустить вымпел и окончить кампанию.

Либава считалась незамерзающим портом, поэтому были потрачены миллионы на строительство здесь современного порта Александра III. Но и здесь соблюдались кронштадтские традиции: зимой корабли должны стоять у стенки в порту. Впрочем, в те времена не только на Балтике, но и в Севастополе зимой корабли Черноморского флота вставали к причалам в вооруженный резерв.

От предполагавшихся ранее выходов на испытания отказались по причине недостатка в порту кардиффа. Н.К. Рейценштейн же категорически настаивал, чтобы «Аскольд» получал уголь высшего качества, он ходатайствовал об отпуске «Аскольду», после того как кончится уголь, взятый в Киле для отопления котлов, в связи с тем, что жирный ньюкаслский уголь, имевшийся в Либаве, для котлов Шульца непригоден. Командир порта в связи с этим обратился в ГУКиС за разрешением приобрести на месте кардифф по цене 23 коп. за пуд. Скоро из Петербурга пришел ответ, что управляющий Морским министерством приказал до выхода крейсера в море употреблять ньюкаслский уголь. Н.К. Рейценштейн не сдался. В следующем рапорте он указал, что котлы Торникрофта – Шульца впервые установлены в русском флоте на «Аскольде» и пока никто кроме старшего механика А. Федорова, не знает устройства и особенностей эксплуатации этих котлов.

Котлы Торникрофта – Шульца с изогнутыми тонкостенными трубками превосходили все виды котлов по паропроизводительности и экономичности расхода угля, но из-за незначительной толщины стенок трубок (3,5 мм) требовали самого тщательного и внимательного ухода и присмотра. Это, во-первых, касалось питания котлов водой, во-вторых, управления огнем в топках, зависевшего от рода угля. Ньюкаслский уголь давал, сгорая, длинные языки пламени, что должно было приводить к перегреву трубок и в дальнейшем – к их пережогу. Особая опасность пережога трубок существовала на больших ходах корабля при создании искусственной тяги. В этом случае пламя от ньюкаслского угля могло выноситься значительно выше колосниковых решеток в трубы и подвергать опасности дымоходы. Этот уголь имел большой процент серы и фосфора, что отрицательно сказывалось на местах соединения трубок.