Аскольдова невеста

— Прямо не верится!

— Уже можно? — подала голос из-под паволоки Краса.

— Можно, можно! Давай, придержу.

Кунота помогла ей выбраться из-под белого шелка и по привычке заботливо свернула его. Краса огляделась.

— Ох, девоцьки! — Убедившись, что чужих рядом нет, она окинула взволнованным взглядом лица подруг. — А цьто это за баба была, цьто меня за руку держала?

— Здешняя одна. Старая, морщинистая, глаза закрыты. Слепая, что ли?

— Как она взяла меня за руку — девоцьки, цьто со мной сделалось! — От волнения Краса опять начала сильно «цокать», хотя обычно, по приказу Велема, старалась говорить по-словенски правильно. — Будто огонь побежал по жилоцкам и от меня цьто-то к ней потекло, такое яркое, светлое, и цьую, будто вся душа моя, что за ней есть, настежь раскрывается! Эта бабка, знать, сильная волхва!

— Да тут все волхови. Других, должно, не держат. Ты бы видела, какое святилище тут. Я думала, наша Перынь — сама Мер-Гора, а тут такое… да вон, хоть в заволоку глянь.

Сквозь маленькое оконце был хорошо виден внутренний двор, частый круг столбов, девять каменных очагов и идол Матери Земли. Выглянув, Краса охнула. Ей-то не приходилось бывать даже в Перыни, и внушительный вид старинного голядского святилища поразил ее до глубины души. Казалось, они попали прямо в гости к богам!

Ладожане могли бы радоваться, что их приняли в святилище и даже предложили им такое удобное жилье, какое они и не надеялись найти в дороге. Между тем Велем ни о чем так не мечтал, как о возможности побыстрее убраться отсюда. Но Радим не позволил бы им уйти раньше уговоренного и сам не уходил. У него было триста человек дружины, и она заняла все подножие Числомерь-горы, так что выбраться отсюда мимо них было невозможно. В святилище ладожане оказались как в осаде. Радим ждал, пока посланные к Станиле вернутся и передадут, что князь смолян и кривичей одобряет все случившееся. До тех пор он решил не спускать глаз с Огнедевы, чтобы иметь возможность, если что, точно указать Станиле ее местонахождение. Если бы он удовлетворился достигнутым и ушел, то Велем в тот же день простился бы с гостеприимными жрицами и кинулся Догонять Белотура. Но Радим, не будь дурак, понимал, что именно это ладожане и сделают. Будто охотничий пес, он загнал Огнедеву в ловушку и теперь ждал, пока подойдет хозяин и решит, что делать дальше. И Велем сидел как на иголках: он тревожился о Дивляне, которая осталась совершенно одна среди чужих людей, беспокоился о себе и своей дружине. Сидеть здесь До самого Корочуна он совсем не хотел — да и что им даст Корочун? Князь Аскольд сюда не поедет — зачем, если он-то свою невесту получит? А если приедут Станила, Заберислав, отец или еще кто-то из ладожских, — обман раскроется, и как ему тогда отвечать? То, что Дивляна ускользнула от Станилы и с каждым днем приближается к Киеву — если в пути больше ничего не случится! — оставалось пока единственным утешением.