Аслан и Людмила

Великий князь вышел из-за стола навстречу новенькому. Аслан как единственный представитель чеченского полка за столом с особенным интересом посмотрел на вошедшего и чуть не вскрикнул от неожиданности. Рядом с Великим князем стоял улыбающийся Давлет-хан.

— Могу сказать про князя, — говорил между тем Михаил Александрович, — что тактик он замечательный, раз пожаловал аккурат к обеду.

За столом потеснились, усадили Давлет-хана в середине стола, наискосок от Аслана. Михаил Александрович стал представлять ему поочередно офицеров Дикой дивизии. Когда все присутствующие командиры отрекомендовались, Великий князь указал на Аслана.

— А это, князь, особый случай. Мидоев, рядовой твоего полка…

Аслан встал и, глядя мимо Давлет-хана, отрапортовал несколько развязно, в свободной манере, как это практиковалось у них в полку, и на что командиры смотрели сквозь пальцы. Но он почувствовал на себе пронзительный взгляд Давлет-хана.

— Это, так сказать, мой кровник… Нет! Что я говорю? Мой, можно сказать, кровный брат, спаситель…

Михаил Александрович стал подробно рассказывать о дерзкой, лобовой атаке Дикой дивизии на позиции австрийцев. Теперь Аслан смотрел на Давлет-хана, а тот внимательно слушал высокого рассказчика и, казалось, забыл о существовании своего старого врага. Только когда Великий князь стал рассказывать о подвиге джигита, глаза их первый раз встретились. Аслан прочитал в них обещание себе нелегкой с этого дня жизни. Давлет-хан же в глазах молодого чеченца ничего не прочитал, кроме равнодушия.

После обеда у Великого князя рядовой чеченского полка сопровождал своего нового командира в расположение части, то есть, Аслан был вынужден ехать рядом с Давлет-ханом.

— Что, Аслан, разглядываешь моего коня? — спросил, усмехаясь, Давлет-хан. — Меченого вспоминаешь? Пристрелили твоего Меченого лет пять назад. Хороший был конь, но только дерзкий, непослушный. Ногу он сломал на скачках. Чего же было его мучить? А это его сын. Тоже хороший конь, может, не такой резвый, как его отец, но характером лучше. Слушается меня, мысли мои читает…

Ничего не сказал Аслан, только вороной, как будто просмоленный конь под ним занервничал, где надо один шаг сделать — переступал, семенил.

— У тебя, я смотрю, тоже конь хороший, — продолжил Давлет-хан. — Краденый? Прошу прощения, в бою добытый? Теперь на войне все так просто. Вчера был абрек, бандит, конокрад, а сегодня — герой, спаситель брата Государя, а завтра… Завтра всякое может случиться. Война ведь. А от судьбы не уйдешь. Слышишь меня, Аслан? Понимаешь меня, Аслан?

Мидоев опять ничего не ответил. Зачем говорить пустые слова, когда Давлет-хан сам все скажет, а если не скажет, от судьбы все равно не уйдешь. Вот предложил ему полковник Мерчуле перейти в ингушский полк, так и надо было соглашаться. Судьба тут ему улыбалась, протягивала руку помощи. Мол, хватайся, джигит, за руку, удержу. Но разве знал он, что посыплются из-под ног его камни и окажется он над пропастью. Впрочем, еще ничего неизвестно. Не один он, как тогда в усадьбе Давлет-хана, не один.

— Я же искал тебя, Аслан. Долго искал. Хотелось мне с тебя должок получить. Я же никому долгов не прощаю, таково мое правило. Один только ты скакал где-то моим должником. Ты же знаешь — Давлет-хан человек очень добрый. Первый раз тебя пожалел, хотя мог собакам скормить. А ты второй раз пришел, влез тогда в мою жизнь. С женой меня на всю жизнь поссорил, деньги мои увез. Ведь жена моя, Мадина, женщина, какой не только в Чечне, но и на всем Кавказе нет…

Встрепенулся Аслан, когда речь зашла об этой женщине, увидев которую один раз, вспоминал теперь чаще всех других встреченных им людей. Хотел даже в сердцах сказать Давлет-хану: что же ты от такой женщины лез к иноверке-гувернантке? Но опять промолчал Аслан.

— Пару раз мои нукеры выходили на твой след. Два года я им платил только за то, чтобы псы эти в затылок тебе дышали. А потом окончательно тебя потеряли. Но объявилась на Северном Кавказе банда Меченого. Лихой, говорят, абрек был. Ты не слышал про такого? Странно ведь, что зовут его, как коня. Я подумал даже, что это конь твой ожил и в человека превратился. Ждал я этого Меченого к себе в гости. Один год грабил он вокруг моей усадьбы, а ко мне так и не сунулся. Как думаешь, Аслан, боялся он меня? Или какая есть другая причина?.. Зря ты все молчишь. Надо бы тебе поговорить, выговориться надо тебе хорошенько. Ведь всякое может случиться. Война…

2003 год. Москва

Приехали родители и чуть не упали. Волосы! Зачем!

Но она спокойно ответила:

— Я свое слово сдержала. А теперь у меня другая жизнь. И потом, разве вам не нравится? Отец, ничего не сказав, ушел к себе.

Мама с некоторым сожалением на нее смотрела. Но потом потрепала по пушистой голове.

— А мне нравится. Теперь тебя по голове все время гладить хочется. А разве это плохо? — сказала и многозначительно Миле подмигнула.

Вечером она болтала по телефону с Уфимцевой. Спрашивала, кто как. И случайно узнала, что Юлька Шарова теперь работает секретаршей в органах. А вот этого шанса упускать было нельзя.