«Так вот почему я не смогла вернуться — храм требовал дань», — пронеслось у нее в голове.
— Теперь ты! — Аврора не стала расспрашивать, просто подала ему свою руку, дрогнувшую от неуверенности. Острие скользнуло как по маслу и вот уже ее алая кровь наполняла чашу, перемешиваясь с его черной.
Мгновение спустя она закипела и, опровергая всякие законы физики, скользнув по краю чаши, тонкой змейкой начала подниматься вверх, заливаясь в рот статуи, что держала чашу. Как только последняя капля достигла своей цели, каменные глаза стражницы вспыхнули, тьма внутри рассеялась, являя знакомую картину, а врата растворились.
— Матерь позволяет нам войти, — тихо сказал он, на этот раз заходя первым.
Едва они переступили порог «храма», сердце Авроры забилось так громко, что она испугалась, не услышит ли этот стук Асмодей. Девушка знала, что дети Тьмы приходили в эту обитель, чтобы испросить «совета», помощи, могущества. Люцифер молил о великой силе, Астарот просил благословения, но зачем ее сюда привел Асмодей? Сомнения в ее душе соединились с трепетом, к горлу подступил ком, даже ноги налились свинцом. Чтобы не потерять равновесие она неосознанно вложила свою вспотевшую ладошку в его руку, черпая силу в его уверенность, и Асмодей так же неосознанно сжал ее.
Но вопреки надеждам Авроры Асмодей не остановился около черного алтаря, бросив лишь краткий взгляд на заключенный в камне образ Матери, направляясь в противоположный конец зала. И тут уже трепетавшее с бешеной скоростью сердце Авроры упало, взглянув в зеркальную глядь портала. Она обратила на демона медового цвета глаза, наблюдая за каждым его движением. Сняв с пальца изумрудный перстень, он надел его на ее хрупкую, дрожащую ручку. Еще несколько минут назад она мечтала о том, что он сделает нечто подобное перед алтарем, тогда бы ее счастью не было предела, а дальше пусть фурии хоть вечность терзают ее душу. Но вместо темного венчания было лишь горькое прощание.
— Не теряй его больше, — спокойным, почти томным голосом прошептал он, уводя в сторону взгляд. Сейчас она будет его молить, заклинать, проливать горькие слезы, и его главная задача оставаться равнодушным ко всему этому: негоже проявлять слабость перед ликом Матери. Пожалуй, он бы и не колебался в собственном решении, если бы действительно хотел этого, но он не хотел, но должен был. Должен был потому, что полюбил.
— Владыка, мы идем в мир смертных? — произнесла она, буквально вцепившись в его руку. Асмодей отрицательно покачал головой.
— Не мы — ты!
— А Вы?
— Мне там не место, точно так же, как тебе не место здесь. Портал закрыт для демонов и неизвестно, сколько столетий и пролитой крови понадобится на то, чтобы все исправить, но ты еще можешь проскользнуть.
— Вы даруете мне свободу?
— Это не в моей власти. Все души здесь принадлежат Темному Владыке, но я могу подарить теперь другую жизнь, подальше от адского пламени и нескончаемых мук.
— Мне не нужна та жизнь, в которой не будет Вас, — уже более твердым голосом произнесла она, и глаза ее зажглись такой непоколебимой решимостью, что засомневался он. Воистину поразительная женщина: когда даже демоны мечтают выбраться из Преисподней, она без всяких сомнений отвергает этот драгоценный дар. Что за глупость? Хотя сам бы Асмодей назвал это настоящей мужественностью, ибо легко было согласиться на жертву, не зная, что ждет тебя впереди. Сколько душ было продано во имя любви? Сколько жизней отдано за неверных возлюбленных? И сколько раскаяния было тогда, когда приходил черед платить по счетам, сгорая в огне бездны. Но Аврора была не из их числа, она много лет варилась в этом котле, и все равно хотела остаться с ним. Такая стойкость духа поражала. — Я готова последовать за Вами в ваш мир. Я готова покинуть и пространство, и время, избрав Тьму и покорившись Вашей власти. — Это были те слова, которых он так долго ждал. Мельком взглянув на образ Тьмы, заключенной в дальнем из миров, он почувствовал ее ликование. Их союз благословляла Матерь, но отвергала та самая частичка ангельской души, которую величали совестью. Он стоял перед ней, снедаемый сомнениями. Сказал бы ему кто несколько лет назад, что он сделает нечто подобное, демон рассмеялся бы.