Аспект дьявола

Древняя славянская часовня. По стилю и резьбе Виктор догадался, что она была построена примерно в XVI веке. Для человека, имеющего представление об истории Богемии, о бесконечных сменах политических и религиозных влияний, эта часовенка, запрятанная подальше от любопытных глаз, не была чем-то удивительным. Виктора изумило другое: несмотря на почтенный возраст, здание было в отличном состоянии; очевидно, кто-то из деревни поддерживал здесь порядок.

Юдита потянула его за руку.

– Идемте, – скомандовала она.

Они поднялись по узкому крыльцу. Виктор отодвинул тяжелый засов и толкнул массивную дубовую дверь, но дверь так и не сдвинулась с места.

– Я и раньше пыталась попасть сюда, – сказала Юдита, – но тут всегда заперто. Полагаю, должен быть какой-то потайной замок. Но и на крыльце можно спрятаться от дождя.

Они стояли и молчали, засмотревшись на потоки ливня, пронизывающие чащу. Виктор отметил, что чувствует небывалую легкость – ни тени беспокойства, обычно охватывающего его в лесу.

«Наверно, дело в Юдите», – подумал он.

– Как вы узнали об этом месте? – спросил он.

– Я часто гуляю по лесу. Вы ведь говорили, что иногда нужно проводить время вне замка. Ах да, это говорил профессор Романек… В общем, мне кто-то рассказал, что по пути из замка в деревню когда-та была часовня, и я решила, что обязательно найду ее. Этой часовне, должно быть, несколько сотен лет.

Виктор осмотрелся. Казалось бы, мрачноватому на вид зданию самое место в лесу, но оно почему-то выглядело здесь инородным.

– А вдруг именно в этой часовенке ваш Ян Черное Сердце проводил свои жуткие ритуалы? – усмехнулся молодой доктор и, гримасничая, наклонился к Юдите. Их лица сблизились так, как если бы они собрались обменяться поцелуем.

– Кажется, дождь утих, – неловко сказала Юдита. – Нам нужно успеть вернуться в замок, пока он снова не пошел.

Виктор не сводил с нее глаз.

– Да, нужно успеть…

Юдита начала было спускаться по ступенькам, как вдруг остановилась, заметив что-то на деревянной колонне крыльца. Она подошла поближе, нахмурилась и провела пальцем по древесине.

– Странно, я раньше этого не видела…

– Чего – «этого»? – спросил Виктор.

– Здесь что-то вырезано на колонне.

Виктор засмеялся.

– Да вся часовня покрыта резьбой.

– Нет, посмотрите. – Она отодвинулась, позволив Виктору наклониться, чтобы рассмотреть так заинтересовавший ее фрагмент.

– Все понятно, – сказал он. – Здесь что-то написано, вырезано ножом.

– Что это за алфавит? Это не латиница и не кириллица. Это глаголица?

– Именно она, – подтвердил ее догадку Виктор.

Буквы были вырезаны на темной от времени древесине с особым прилежанием, ясно просматривались четыре строчки, но понять их было невозможно.

– Хм, странно… – сказал он.

– Что странно?

– Учитывая глаголицу, разумно было бы предположить, что эту надпись сделали несколько столетий назад. Но она появилась сравнительно недавно.

Юдита еще раз осмотрела загадочные строки и пожала плечами.

– Вы правы. Уверена, что в последний раз, когда я была здесь, этой надписи не было. Похоже, орудовал вандал.

– Ну, это довольно изощренный вандал, если он вырезает письмена на старославянском. Интересно, что это значит… – Виктор достал из кармана блокнот и ручку и тщательно перерисовал буквы. – У меня есть друг. Тот, о котором я вам рассказывал, Филип Староста, он специалист в таких вопросах. При встрече я обязательно спрошу у него, может ли он перевести это.

7

Всю неделю Виктор готовился к следующему сеансу с Клоуном, а также к беседам с остальными пациентами замка. Частью его метода было общение с больным на поверхности психоза, без использования сильнодействующих транквилизаторов.

На таком «облегченном» сеансе Леош Младек практически слово в слово повторил все, что Виктор уже слышал. На следующем сеансе молодой доктор, наоборот, собирался ввести более мощную дозу препаратов. Его целью было подавить личность Младека и поговорить напрямую с Арлекином. Если получится, у него будет возможность обнаружить аспект дьявола в чистом виде и доказать свою теорию.

Результаты бесед с пациентами очень разнились. Несмотря на общую для всех паталогическую склонность к насилию, они были совершенно разными людьми, как и представители любой другой случайной группы. Даже их отношение к болезни и заключению в клинику было разным. Некоторые из них, как, например, Леош Младек или дровосек Павел Зелены, никак не могли понять, за что их заперли в сумасшедшем доме, в чем их обвиняют и почему считают безумными. Такие случаи Виктор именовал «эгоистичными», считая, что преступления, совершенные пациентами, были настолько чужды их личности, что они отказывались от ответственности за них.