Аспект дьявола

– Я взял то, что было моим по праву. Получив уведомление о судебном процессе, я сразу же связался с ним и попросил прийти и обговорить этот вопрос. Я сделал так, что он поверил в то, что я собираюсь вернуть кубок. Он был мужчина крупный и явно считал, что встреча со мной не сулит ему никакой опасности. Он приехал. Я сказал ему, что мне очень жаль, что я не хочу создавать проблем. Я сказал, что хочу все исправить и готов немедленно вернуть кубок, и не только это – он сможет взять любой предмет из моей коллекции, любой, какой пожелает, лишь бы он отказался от иска. У меня была припасена бутылочка великолепного вина – токай, вы знаете, – мы выпили с ним по бокалу, и это его немного расслабило. Высокомерная свинья, он думал, что переиграл меня, унизил. Я позволил ему так думать. Я умолял его о прощении, сказал ему, что у меня в коллекции есть экземпляры, которые вполне могут конкурировать с Дьявольским кубком, и что я могу подарить ему один из них. Я рассказал ему историю кубка и признался, что у меня есть предметы, в которых тоже заточены человеческие души. Бесценные произведения, жемчужины моего собрания… Я сказал, что храню их в подвале. Я убедил его, что ему не доводилось видеть ничего подобного ранее, кроме, конечно, Дьявольского кубка.

– Он поверил и пошел с вами?

– Да. Я искренне хотел увидеть его реакцию в тот момент, когда он увидит витрины с моими сокровищами.

– И как он отреагировал?

– Он был ошеломлен. Он был потрясен. Потом он сошел с ума. Он кричал на меня, кричал как безумец, он говорил мне, что я сумасшедший, и грозился вызвать полицию. Но яд, который я положил в токай, уже подействовал. Он не смог преодолеть и половины лестницы в подвал.

– Он умер?

– Не там и не в этот момент. Я положил его в эмалированную ванну, которая была установлена в подвале для изготовления вещиц из стекла. Я раздел и связал его так крепко, чтобы он не смог шелохнуться, затем закрепил литейную форму над его головой. Мне уже приходилось проделывать это раньше, и по опыту я знал, что если жертва будет двигаться, в расплавленном стекле образуются пузырьки. – В этот момент, он сделал паузу, потом продолжил: – Вы знаете, я пошел на поводу у собственного высокомерия. Это был большой риск – использовать Антона Калбача для пополнения моей коллекции. Если бы я проявил осмотрительность и в качестве материала продолжал бы выбирать тех, кто со мной никак не связан, то собирал бы свою коллекцию и по сей день.

– Понятно, – ответил Виктор.

Он рассматривал фотографии, сделанные полицией в подвале Мачачека. Там была печь и все, что могло понадобиться стеклодуву-любителю. В витринах были расставлены громоздкие неуклюжие вазоны, в каждом вазоне был прозрачный, герметично запаянный шар, а в каждом шаре – в одиннадцати из них – хранилась голова молодой женщины. В течение одиннадцати лет Мачачек похищал и убивал по одной женщине. Он использовал как прикрытие свои поездки по разным уголкам страны, якобы необходимые ему для пополнения коллекции. В Пльзень он возвращался с пленницей в багажнике машины. Никому и в голову не приходило связать исчезновения несчастных с его командировками.

Головы жертв прекрасно сохранились. Даже самую первую из них практически не затронул процесс разложения. Двенадцатая голова принадлежала мужчине. Это был Антон Калбач.

Виктор взглянул на Мачачека, тот спал. Сколько ни пытался Виктор разбудить его, наркотический коктейль был слишком силен. Ничего не оставалось, как закончить сеанс, – пациент проснется через несколько часов. Он зафиксировал время окончания работы и выключил магнитофон.

…Это произошло в тот момент, когда Виктор повернулся спиной к пациенту, чтобы подойти к двери и дать команду санитарам отвезти Мачачека в палату.

– Вы все еще ищете меня, доктор? – раздался голос. Он исходил из уст Мачачека, но это был не его голос. Он был проникновенным и низким, намного ниже, чем писклявый тембр коллекционера стекла. Звук этого голоса эхом отозвался в стенах комнаты.

Вопрос был задан по-английски.

Виктор обернулся как ужаленный:

– Что вы сказали?

Но ответа не последовало. Мачачек спал или притворялся спящим. Виктор подошел к нему и грубо потряс за плечи.

– Что вы только что сказали? – спросил еще раз Виктор.

Коллекционер завозился, но так и не смог очнуться от глубокого сна.

Зашли санитары и забрали пациента. Виктор продолжал стоять посреди комнаты, пытаясь расслышать эхо странного голоса.

И чем больше он думал об этом – о том, как абсурден мир, в котором обычный бухгалтер из Пльзени превратился в беспрецедентно жестокого серийного убийцу, и этот убийца вдруг обратился к нему не своим голосом на незнакомом языке, – тем больше он убеждал себя в том, что ему просто послышалось.

Ах, если бы он не выключил магнитофон.

8